| Seidhe | Дата: Понедельник, 22.03.2010, 09:57 | Сообщение # 1 |
 Главный вампир
Группа: Глашатай
Сообщений: 2452
Награды: 77
Репутация: 86
Статус: Offline
| Глава 10
К завтраку Ядвися спускалась, трепеща от нетерпения. Что-то должно было случиться. Что именно - она не знала, но проснулась с предчувствием какого-то важного события. Может быть, сегодня придет письмо от брата? Нет, еще слишком рано. Пока письмо доставят, пока Иохан прочтет его, пока найдет время ответить, дня три-четыре наверняка пройдет. Если только он не решит воспользоваться эфирной почтой, но чего бы ради? Никакой срочной необходимости в Ядвисином приезде нет...
В столовой, где обычно завтракали домочадцы, стены были отделаны дорогим заморским шелком с изображением диковинных птиц. Названий их Ядвися не знала, но ей нравилось разглядывать их за трапезой, любуясь яркой окраской перьев. Это помогало, во-первых, отвлечься от глупых разговоров, которые обычно велись за столом; а, во-вторых, не пялиться слишком откровенно на герцога Иштвана. Но сегодня Ядвися на птиц даже не взглянула. Мысли ее были заняты другим.
За накрытым столом уже сидели герцогиня Офелия и Эрика, обе в утренних светлых туалетах, свежие и безукоризненно причесанные. Поглядев на них, Ядвися на секундочку остановилась, чтобы проверить - все ли в порядке с платьем. Не хотелось бы выглядеть растрепой рядом с потенциальной невесткой и... кем там будет приходиться ей герцогиня, если братец женится-таки на Эрике? Ядвися даже лоб наморщила, но нужное слово никак не шло на ум.
Офелия деликатно намазывала маслом кусок сдобной булочки. При появлении Ядвиси она придержала руку с ножом, чтобы мягко попенять:
- Ты опоздала, милая. Мы начали без тебя.
- Прошу прощения, - небрежно сказала Ядвися и уселась на свое место, раздумывая, почему за столом нет герцога Иштвана. Какие такие важные дела удержали его от присутствия за семейным завтраком?
- Кофе? - ласково спросила герцогиня.
- Да, пожалуйста.
Нетерпение Ядвиги нарастало - до того, что вскоре ей трудно стало усидеть на месте. Она незаметно ерзала на своем стуле и думала о том, что у Эрики почему-то заплаканные глаза, а Офелия подчеркнуто не обращает на это никакого внимания и заливается жаворонком, хотя обычно такой словоохотливости за ней не водилось. Да и тема, выбранная ею для болтовни, показалась Ядвисе очень странной: герцогине вдруг вспомнился дирижабль "Империя", полгода назад потерпевший крушение над одной из северных провинций. Ядвися слушала вполуха. История воздушных перевозок ее не интересовала, и она недоумевала, почему Офелия вдруг заинтересовалась этим предметом.
- Те, кто видел его падение, рассказывали потом, что это было ужасно, - болтала герцогиня. - Сильный встречный ветер сорвал внешнюю обшивку и повредил один из баллонов - ну, тех, в которые закачивают газ. Дирижабль начал падать, врезался в склон холма и взорвался! Никто не успел еще ничего понять, а от него остался один каркас. И тем не менее, представляете, девочки, почти все пассажиры спаслись. Это просто чудо! И такое, говорят, часто случается...
- Что часто случается? - рассеянно переспросила Ядвися. - Дирижабли падают?
- Да нет, милая. Я хотела сказать, что почти всегда всем пассажирам удается спастись. Иногда, правда, их не сразу находят... Так что тебе совершенно не о чем волноваться, Ядвися, - сладким и ласковым голосом добавила Офелия.
- А почему я, собственно, должна волноваться? - удивилась Ядвига.
Герцогиня, с застывшей на лице улыбкой (совсем как у фарфоровой куклы), кинула быстрый взгляд на Эрику, которая безучастно смотрела в свою тарелку, и вновь повернулась к Ядвисе. Ее рука очень медленно и как бы вкрадчиво нырнула в вырез декольте - и извлекла оттуда конверт. Ядвига чуть не взвизгнула от нетерпения.
- Это от Иохана?
- Н-нет... это от знакомого твоего брата, пана Даймие. Его светлость получили письмо сегодня на рассвете, оно пришло эфирной почтой... Прочти его, милая. Только не волнуйся, умоляю.
Если Офелия в самом деле не хотела, чтобы ее подопечная волновалась, лучше бы она этих слов не говорила. Ядвися немедленно ощутила, что ее сердце колотится где-то в горле. Дирижабль... крушение... письмо от приятеля Иохана... Она схватила конверт - он уже был распечатан. На лицевой стороне стоял адрес отправителя, напечатанный характерным машинным шрифтом. Дюрвишта, пан Александр Даймие. Неужели тот самый знаменитый сочинитель, романами которого Ядвися зачитывалась? Почему же Иохан никогда не говорил, что они знакомы? Не хотел хвастать или не придавал знакомству значения? Впрочем, сейчас эти вопросы были неважны. Ядвися, забыв про еду, торопливо развернула шуршащий лист с полосками наклеенных слов. Дирижабль "Ариель" потерпел крушение, напоровшись на шпиль Лазуритовой крепости. С прискорбием вынужден сообщить, что пан Иохан барон Криуша был на борту во время несчастья. Среди спасенных пассажиров его нет, так же как и среди погибших. Обязательно сообщу, как только узнаю какие-нибудь новости. Пан Александр Даймие.
Письмо было адресовано герцогу Наньенскому. Так вот почему его не было за завтраком: не хотел брать на себя тяжелую обязанность горевестника. Ох уж эти мужчины, так и норовят улизнуть от ответственности...
Ядвися несколько раз перечитала письмо, пытаясь его осмыслить. Поверить в то, что Иохан пропал - а быть может, погиб, - было невозможно.
- Все будет хорошо, милая, - Офелия, внимательно наблюдавшая за ней, ласково прикоснулась к ее запястью. - Твой брат обязательно отыщется.
- Куда он вообще мог исчезнуть с дирижабля? - громко спросила Ядвися. Возвращать письмо она не спешила.
- Как только это станет известно, пан Даймие напишет...
- Ну да, а я должна сидеть и ждать? Ну уж нет. Я еду в Дюрвишту.
Офелия так перепугалась, что замахала на нее руками (в правой она все еще держала нож для масла), забыв о приличиях.
- Что ты, что ты! Куда ты поедешь! Так нельзя, не годится тебе ехать!
- Почему же? - Ядвися с грохотом отодвинула стул и встала. - Ведь это мой брат пропал, не так ли? Я хочу достоверно узнать, что случилось.
- Милая, ну нельзя же так! - простонала Офелия, но Ядвися не стала ее слушать и почти бегом ринулась из столовой. Нужно было как можно скорее собрать вещи и придумать, как улизнуть из дома, чтобы ее не остановили. Хорошо бы герцогиня не нажаловалась Иштвану, а то с него станется запереть Ядвисю в спальне...
На полпути ей вдруг вспомнились заплаканные глаза Эрики. Вот бедняжка, неужели она плакала из-за Иохана? Или просто ей с утра влетело за что-то от брата? Впрочем, нет, слишком спокойно он выслушивала рассуждения герцогини о воздушных катастрофах, и даже не вздрогнула, когда заговорили об исчезновении Иохана. Уж не настолько хорошо она умеет владеть собой! Значит, знала заранее. Жаль ее, подумала Ядвися. Ни слова ведь ни пикнет, будет страдать молча и реветь, тайком утирая слезы. Бедняжка.
А не взять ли ее с собой в Дюрвишту?
Эта мысль неожиданно понравилась Ядвисе. Если поехать вдвоем, никто не станет вопить о нарушении приличий. Да и веселее будет. Правда, раньше Эрика ей совсем не нравилась, но недавний разговор их как будто сблизил, и Ядвися даже почувствовала к герцогской сестре что-то вроде симпатии. Да, нужно ей предложить поехать вместе.
Оказавшись в своей спальне, Ядвися заперла дверь и вытащила из-под кровати саквояж, с которым приехала из дома. Раскрыла его, распахнула дверцы платяного шкафа и задумалась. Все наряды не увезешь, да и ни к чему. Не собирается же она порхать по балам. Она раздергала на вешалках платья, выбрала несколько попроще, свернула их и уложила в саквояж. Туда же отправилось белье, кое-какие украшения и прочие необходимые мелочи. И только уложив вещи, Ядвися вспомнила о том, о чем следовало подумать в первую очередь - о деньгах. Она уселась перед туалетным столиком и выдвинула один из ящиков, где лежало карманное издание модного романа пана Даймие о Великом Драконе. Меж листами книги заложены были несколько купюр. Ядвися неспешно их пересчитала и вздохнула досадливо: этих денег, пожалуй, хватило бы добраться до Дюрвишты, но жить в городе будет уже не на что. Придется что-то придумывать. Да вот можно, наверное, попробовать занять денег у того же пана Даймие. Раз он такой хороший знакомец брата...
Ядвися тщательно свернула банкноты трубочкой и спрятала их за рукав платья. Потом приоткрыла дверь и выглянула в коридор - не караулит ли кто ее, чтобы не сбежала? Никого не было видно. Приободрившись, Ядвися отправилась на поиски глупышки Эрики с твердым намерением уговорить ее ехать в столицу, чтобы на месте разузнать все о пропавшем пане Иохане.
Она тронула дверь в спальню Эрики - та оказалась незапертой. Без малейших угрызений совести Ядвися открыла дверь и тихонько вошла в комнату, не постучавшись. На всех окнах были подняты шторы, и внутрь широким потоком вливался солнечный свет. Вся залитая этим светом, Эрика сидела у туалетного столика, как недавно Ядвися. Только она не деньги считала, а мазала по лицу пуховкой, пристально глядя в зеркало. Ядвися, уже не таясь, подошла и встала рядом. Эрика пискнула и сунула пуховку под стол.
- Фу ты, гадость какая, - сказала Ядвися, разглядывая ее густо напудренное лицо. Ну, ясно, хотела скрыть следы слез. Только вот припухшие и покрасневшие веки никакой пудрой не спрячешь. - Ты сейчас на клоуна похожа, дурочка. Очень глупо.
Эрика вспыхнула - это было видно даже под толстым слоем пудры, - и вскочила. Губы ее задрожали.
- Ах, оставь меня, - всхлипнула она и с неожиданной резвостью выскочила за дверь.
- Вот так-так, - растерянно сказала Ядвися. Несколько помедлив, она тоже вышла в коридор и закрутила головой. Эрики уже не было видно, только вдалеке вроде бы послышались приглушенные рыдания. Ядвися пошла на звук. Где-то глухо хлопнула дверь. Спряталась, значит. Интересно, где? В герцогском дворце полно потайных покоев, и если Эрика наверняка знала их все или уж точно бОльшую часть, то Ядвисе никто экскурсию по ним не устраивал. Правда, она и самостоятельно кое-что разузнала, но дворец был велик, всех ухоронок не отыскать.
- Вот глупо-то, - буркнула она и наугад пошла по коридору, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.
Невидимая Эрика продолжала плакать - до Ядвиси доносились редкие приглушенные всхлипывания. Видимо, бедняжка сдерживалась изо всех сил, но горе ее одолевало. Хотя какое у нее могло быть горе? Пан Иохан всегда был для нее чужой человек, и вряд ли еще полгода назад ей было до него хоть какое-то дело. Ядвися понимала, что разумнее всего вернуться в комнату, схватить саквояж и улизнуть из дворца, пока не хватился герцог Иштван. Но что-то ее останавливало. Может, жалость к этой слезливой маленькой дурочке? Плакала-то Эрика не по кому-нибудь, а по ее собственному брату, и это не могло оставить Ядвисю равнодушной.
Она снова остановилась и прислушалась. Показалось или всхлипывания стали ближе? Как будто прямо за стенкой... Ядвися внимательно огляделась и вдруг увидела неприметную дверцу в стене, обозначенную только тонкой, как царапина от ножа, щелью. Она поискала какую-нибудь ручку, ничего не нашла и толкнула дверцу внутрь. И почувствовала сопротивление, как будто внутри кто-то стоял, навалившись спиной на дверь. Ядвися приникла к ней ухом и осторожно поскреблась.
- Эрика? Это ты?
Всхлипывания стихли, как будто Эрика зажала себе рот ладонью или платком. Ядвися поскреблась еще разок.
- Эрика? Прости меня. Это я по глупости сказала, про клоуна. Ну, прости.
- Уйди-и-и, - послышалось из-за двери жалобное.
- Ну, чего ты ревешь? - продолжала Ядвися, как будто уговаривала маленького ребенка. - Видишь, я же не реву. А ты тем более не должна.
Дверь слегка подалась.
- Да-а-а, - протянула Эрика. - Ты такая сильная. Я тебе завидую.
- И ничего не сильная, обычная, - Ядвися осторожно надавила плечом. - А плакать решительно не из-за чего. Ничего с Иоханом не случилось, жив он.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, и все тут.
Давление с той стороны дверцы внезапно ослабло, и Ядвися едва удержалась на ногах, буквально ввалившись в маленькую темную кладовку, заставленную швабрами и ведрами. Среди всей этой хозяйственной утвари стояла, понурившись, Эрика, и комкала в руках платочек. Ядвися взяла ее за плечи и решительно вывела на свет.
- Ой, какая же ты зареванная! Пойдем, приведем тебя в подобающий вид. А потом ты послушаешь, что я хочу тебе сказать.
Взяв Эрику за руку, Ядвися отвела ее к себе в спальню, а там усадила на кушетку и сама уселась рядом.
- Ну-ка, - она потянула из рук Эрики платочек, обшитый кружевом. Он оказался промокшим насквозь, и к тому же был совершенно истерзан, только что не разорван пополам. - Это ты его так изувечила? - удивилась Ядвися, поглядев на тоненькие и слабенькие пальчики герцогской сестры. - Дай-ка я его выкину. Оживить его уже не получится.
И чтобы слово не расходилось с делом, Ядвися бросила погибший платочек в корзину для бумаг, а из шкафа достала другой, украшенный ее собственной монограммой. И принялась стирать с лица Эрики пудру с прочерченными в ней слезными дорожками. Нос у Эрики покраснел, веки и губы припухли, и теперь она вовсе уже не казалась красавицей.
- Ну? Теперь ты успокоилась? - приговаривала Ядвися, орудуя платком. - Видишь, у меня не слезинки. А все почему? Потому что я верю в брата. Ну и что ж, что его не могут отыскать? Это вовсе не значит, что он погиб.
- Но куда он мог подеваться с дирижабля? - едва слышным голоском спросила Эрика.
- А вот это я и собираюсь выяснить.
- Как?
- Для начала поеду в Дюрвишту и лично встречусь с этим паном Даймие.
- Ой, - Эрика округлила глаза. - Сама поедешь?
- Конечно, сама. Не ждать же, пока Иштван раскачается...
Эрика посмотрела на Ядвисю так, словно та на ее глазах превратилась в Великого Дракона. Такая фамильярность по отношению к брату была для нее непостижима.
- А хочешь поехать со мной?
Эрика испуганно замотала головой.
- Ты что! Брат меня не отпустит.
- А мы его и спрашивать не будем, - ехидно улыбнулась Ядвися. - Думаешь, он меня отпустит! Как бы не так. Он же пообещался Иохану присматривать за мной. А это, очевидно, подразумевает, что я не должна выходить за парковую ограду.
- Ты такая смелая, - вздохнув, повторила Эрика. - А я... нет, я не могу поехать.
- Боишься?
- Да, - призналась Эрика. - Я ужасная трусиха.
- Иохану нравятся смелые девушки, - подковырнула ее Ядвися и тут же пожалела об этом: глаза герцогской сестры снова наполнились слезами. - Ну, будет, будет, - она поспешно протянула Эрике почти чистый платок. - Я пошутила. Иохану всякие девушки нравятся, в том-то и беда. Ну вот опять, что такое? - с досадой воскликнула она, когда по щекам Эрики покатились-таки слезинки. - Что же с тобой делать?
Вероятно, ей пришлось бы самой вытирать плаксе слезы, но в эту секунду в дверь постучали - негромко, но весьма решительно, а затем послышался голос герцога Иштвана:
- Панна Ядвига, вы у себя? Можно войти?
Ядвися стремительно вскочила, затолкала под кровать собранный саквояж и снова самым чинным образом уселась рядом с Эрикой. И только тогда сказала "войдите". В дверь просочился герцог Иштван. Выглядел он ужасно виноватым, но при этом изо всех сил старался показать, будто очень сердится. Ядвися едва не прыснула, глядя на него.
- А, Эрика, и ты здесь! Очень хорошо. Я как раз хотел поговорить с тобой.
- Конечно, брат, - покорно отозвалась Эрика и встала. Ядвися метнула в нее свирепый взгляд, но тут же спохватилась, поняв, что выдаст себя.
- Ну а вы, панна Ядвига? - герцог заговори с ней нарочито сердитым тоном. - Супруга рассказала, что за завтраком вы были грубы и не сдержанны. Я понимаю ваше огорчение, - ("огорчение?!" - чуть было не завопила возмущенная Ядвися, все ее восхищение герцогом вмиг прошло), - но ведь пани Офелия ни в чем не виновата, незачем было ей грубить.
- Да я ни слова грубого ей не сказала! Я сказала только, что нельзя сидеть сложа руки и ждать известий!
- Но, панна Ядвига, мы же ничего не можем сделать. Уверен, гвардейцы уже ведут поиски пропавших. Нужно запастись терпением и надеяться на лучшее, а когда ваш брат отыщется, пан Даймие непременно сообщит об этом. Ехать же в столицу вам и ни к чему, да это и... неприлично.
Ядвися в последнюю секунду сдержалась, чтобы не ляпнуть какую-нибудь грубость (на этот раз по правде). Неприлично! А делать вид, что ничего не случилось - прилично? Тоже мне, сюзерен, друг и потенциальный шурин! Да ему просто плевать на Иохана. Внутри Ядвися так и кипела от негодования, но усилием воли заставила себя сидеть смирно, да еще и глаза опустила. Пусть Иштван думает, что она стыдится своего порыва и необдуманных слов.
- Все будет хорошо, панна Ядвига, поверьте.
Она кивнула, не поднимая глаз. Герцог еще помолчал, помялся - и обратился сестре:
- Пойдем со мной, Эрика. Нужно поговорить.
На прощание герцог положил ладонь Ядвисе на плечо - несомненно, с целью утешить и поддержать, но она едва не цапнула его зубами за руку, так уж она разозлилась.
Наконец, она осталась одна, выглянула в окно и с досадой вздохнула. Солнце стояло высоко, домочадцы и слуги давно проснулись, и время было упущено. Если бежать сейчас, ее непременно кто-нибудь заметит и остановит. Придется ждать завтрашнего утра, а до этого часа Дракон знает что может случиться.
Чтобы занять время, Ядвися пересела к столу, достала бумагу и чернильницу. Ей пришла мысль направить Иштвана по ложному следу. Жаль только, что она, не подумав, сболтнула при герцогине насчет поездки в Дюрвишту, теперь потребуется приложить немало усилий, чтобы убедить герцога и его супругу, будто на самом деле она направилась в родное поместье - там ей легче будет пережить это нелегкое время. Но ничего, подбодрила себя Ядвися, сама все испортила, сама теперь выкручивайся. Да что ты, в самом деле, не сможешь убедительно соврать?!
Она неожиданно увлеклась письмом (или, быть может, враньем?) и не заметила, как пролетело время. От занятия ее отвлек тихий и робкий стук в дверь.
- Ядвига, ты еще здесь? - прошептал кто-то, прильнув, вероятно, губами к самой створке. Это была, конечно, Эрика - кто другой стал бы шептать?
- Заходи! - нетерпеливо крикнула Ядвися.
Вошла герцогская сестра - уже вполне спокойная, без всяких признаков недавних слез на лице.
- Брат тебя уже отпустил?
Эрика кивнула.
- Он говорил с тобой об Иохане?
Она кивнула снова. Ядвися посмотрела на нее с любопытством.
- А что он сказал? Если, конечно, не секрет.
- Он сказал... - Эрика тяжело вздохнула и потупилась. - Он сказал, что я не должна плакать. И если я огорчаюсь из-за расстроившейся свадьбы, то это вовсе ни к чему. Брат обещал, что подыщет мне другого жениха, не такого разгиль... - она покраснела и умолкла.
А у Ядвиси даже кончик носа побелел от злости.
- Не такого разгильдяя? - зашипела она, совершенно позабыв о необходимости сдерживаться. - Ах вот как! Иохан, значит, разгильдяй! Ну-ну! А сам-то хорош, руки распускает! Все! Ноги моей не будет больше в этом доме! Завтра же на рассвете уезжаю.
- А можно и мне с тобой? - робко спросила Эрика.
- Ага, решилась все-таки? Что ж, поедем. Помочь тебе собрать вещи? И вот еще: у тебя деньги есть? А то у меня только на один билет.
- Есть... немного. Но на билет должно хватить. А мы возьмем с собой Карину?
- Ее-то еще зачем?
Эрика смотрела на нее наивными удивленными глазами.
- Нельзя же без горничной. Кто будет нам помогать одеваться и причесываться? Да и...
- Никаких горничных! Еще Карины нам не хватало. Справимся сами. А если тебя так волнуют приличия, - осенило вдруг Ядвисю, - то я прекрасно сыграю роль горничной.
- Вот уж нет, - со слабой улыбкой возразила Эрика. - Для горничной ты слишком... шумная.
- Я буду помалкивать, - пообещала Ядвися. - Так что, пойдем собирать твои вещи?
Вскоре обнаружилось, что она очень правильно сделала, предложив свою помощь: Эрика ни за что не управилась бы самостоятельно. Она вовсе не знала, с какой стороны взяться за дело, и Ядвися сама выбирала для нее платья и аккуратно складывала их в небольшой саквояж. А Эрика только стояла у нее над душой и время от времени пыталась вмешаться в процесс, однако больше мешала. Даже досада брала, настолько она была не приспособленной для самостоятельной жизни.
Наутро, еще не рассвело, Ядвися на цыпочках пришла будить свою сообщницу, как и было условлено накануне. Записку для герцога Иштвана она оставила в своей комнате, на самом видном месте.
Она ожидала, что заспанную Эрику придется вытаскивать из постели, но та уже ждала, сидя в темноте у задернутого шторами окна. Эрика даже оделась самостоятельно. Правда, платье было криво застегнуто (дотянись-ка до всех крючков на спине, да еще и в темноте!), и Ядвися, поставив на стол свечу, вызвалась быстро его поправить. Закончив туалет, девушки, крадучись, вышли в коридор. Дворец еще спал, и можно было не опасаться нежданных встреч со слугами или домочадцами, но лучше соблюдать осторожность. Ядвисе не хотелось разбудить кого-нибудь лошадиным топотом.
- Выйдем через кухню, - шепнула она в ухо Эрике. - Там еще никого нет.
- Ты уверена?
- Уверена! У нас еще, самое малое, полчаса времени.
И Ядвися не ошиблась: растапливать печи начинали на рассвете, и до той поры девушки спокойно могли выйти в дверь, через которую во дворец каждое утро поставляли съестные припасы. Изнутри она была заперта на обычный крючок - ужасная небрежность, с точки зрения Ядвиси.
- Подожди минутку, - сказала она, небрежно бросила на пол саквояж и принялась шарить по многочисленным кастрюлькам и горшочкам на столах и полочках.
- Что ты делаешь? - удивилась Эрика.
- Ищу что-нибудь нам на завтрак. Вот, возьми булочку. Она, правда, немного подсохла, но еще вполне съедобная. А вот кофе! Конечно, вчерашний и холодный. Ну, ничего. Будешь кофе?
- Ядвига! - испугалась Эрика. - Но разве можно вот так... брать... без спроса...
Ядвися обернулась, насмешливо сверкнула глазами.
- А у кого ты собираешься спрашивать? И потом, ты же у себя дома. Так что ешь, пожалуйста, без разговоров. Не хватало, чтобы ты хлопнулась по дороге в голодный обморок.
И, подбадривая сообщницу личным примером, Ядвися вонзила зубы в подсохшую пшеничную булочку. Эрика, поколебавшись, тоже принялась за еду.
- Завтра утром уже будем в Дюрвиште, - сквозь булочку сказала Ядвися. - Хорошо бы к этому времени Иохан отыскался. Я тогда уговорю его вернуться домой.
- Тебе разве плохо в Наньене? - обеспокоено спросила Эрика.
- Как сказать... - еще неделю назад Ядвисю привела бы в восторг возможность навсегда поселиться в одном доме с ненаглядным Иштваном. Но после вчерашнего она и видеть не желала этого предателя. - Дома все равно лучше, - выкрутилась она. - Если бы ты только знала, Эрика, какой у нас там чудесный заросший парк. Иохани все грозится его вычистить и обстричь, но я не позволяю. Чего хорошего в оболваненных деревьях и квадратных ровненьких клумбах? Уверена, Иохани и самому больше по душе дикие заросли, а грозится он только для порядка. Ну и чтобы меня подразнить.
Они допили холодный кофе (который Ядвися нашла вполне терпимым, а Эрика - отвратительным), поставили грязные чашка в таз, положили в карманы еще по одной вчерашней булочке (про запас) и вышли через черный ход во двор, а оттуда - в парк. На траве еще лежала роса, по дорожкам клубился предрассветный туман. Не проснулась еще ни одна птица. Тихо и сумрачно было в парке, деревья казались вырезанными из черного картона. Подхватив юбки, чтобы не волочились по сырому гравию дорожек, девушки заспешили к воротам.
Их никто не остановил - в парке, как и во дворце, не было ни одной живой души. До станции они добрались уже засветло. Эрика ужасно устала тащить саквояж, оттянувший ей все руки, но ни разу не пожаловалась. Ядвися посматривала на нее с одобрением: герцогская сестра, тихоня и молчальница, пробуждала в ней все более отчетливые симпатии. Надо будет посоветовать Иохану, чтобы получше присмотрелся к девочке, решила Ядвися. А то он ничего не видит дальше голубых глаз и розовых губок.
Еще через полчаса девушки сидели в уютном купе поезда.
- Здесь гораздо просторнее, чем в каюте дирижабля, - заметила Эрика.
- Мне так хотелось бы полететь на дирижабле! - отозвалась Ядвися. - Наверное, сверху все кажется очень красивым.
- Очень.
- Жаль, что у нас мало денег, - вздохнула Ядвися.
Поезд тронулся, медленно набирая скорость. Застучали колеса. Эрика забилась в уголок и притихла, глядя в окно. Ей вспоминался недавний полет: как она стояла на палубе у панорамного окна, а пан Иохан стоял рядом, наклонял к ней красивую голову, улыбался своей светлой улыбкой, говорил что-то... Читал стихи. Эрика вспомнила выражение его глаз в ту минуту - они стали совсем прозрачные, как настоящие аквамарины, - и вдруг с ужасом поняла, что окончательно влюбилась. И никакой другой жених, кроме барона Криуши, ей не надобен. И если брат захочет выдать ее за кого-нибудь еще, она лучше уйдет в монастырь к Ирисовым сестрам. Потому что ни один до смерти влюбленный мужчина не будет смотреть на нее так, как смотрел пан Иохан - нисколько ее не любя. Один этот взгляд дорогого стоил.
Станьте солнцем, вас все и увидят
|
| |
| |
