Когда коляска выехала за город, дорога резко пошла вверх, и седоков изрядно поболтало, прежде чем кучер остановился у небольшой площадки, выложенной розовым мрамором и окруженной буйно разросшимся кустарником. Свесился с козлов, он получил чаевые, сказал что-то Торусу на ухо и мирно потрюхал дальше.
— Обещал вернуться через полчаса, — оповестил элвилин свою спутницу.
— А ты давно не был в столице? — Хельга пошевелила ногой опавшие листья, рассыпанные по мрамору.
— Давно, — Торус подставил локоть и не спеша повел девушку по огороженной чугунным литьем дорожке, временами отводя в сторону отросшие за лето ветки жимолости. — Ну, это если по вашим меркам судить. Лет десять — так точно.
Леди Блэкмунд было страшно любопытно, откуда приехал ее спутник, однако элвилин в подробности вдаваться не стал, а спрашивать она постеснялась. А потом вдруг крайне удивилась. С того момента, как они стали подъезжать к водопадам, окружающие звуки постепенно исчезли, растворившись в грохоте, а вот слова пришлого Хельга отчего-то слышала хорошо и внятно. Она озадаченно глянула на его аристократичный профиль и на всякий случай уточнила, пытаясь перекричать шум падающей воды:
— Это что, снова твоя магия?
Элвилин дернулся и прижал к ушам тонкие пальцы:
— Котик, не кричи… Магия, да. Впрочем, такому заклинанию я тебя легко обучу, дай руку.
Он сплел указательный палец Хельги с мизинцем и безымянным и шепнул на ухо нужные слова. Девушка повторила, чуть зардевшись, и тут же грохот водопада оказался точно за войлочной стеной.
— Здорово. Да тут, похоже, никого, — Хельга восторженно вздохнула, выходя на площадку и лицом к лицу оказываясь с еще одним Чудом Солейла, величественно сияющим в потоках утреннего солнца. — Надеюсь, что это надолго. Где ж ты выучил такое заклинание?
Они неспешно подошли к скамье напротив массивных перил, обносящих клубившуюся водяным туманом пропасть, и Торус, стянув с себя плащ, бросил на влажный камень.
— Видимо, горожане боятся пропустить мессу. Откуда заклинание? Я за маменькой учился подслушивать, вот и разбирал старые колдовские книги. Ну и вообще полезное умение. А то как бы мы с тобой говорили? Орали только...
Хельга уселась, запрокинула голову, вглядываясь в кусочек низкого неба, видневшийся сквозь листву раскидистого старого клена, и улыбнулась:
— Люблю осень, тут так красиво…
— А я бы хотел побывать здесь во время цветения. Это дивно. Ты видела?
Элвилин неторопливо завладел рукой девушки и стал разглядывать брызги, лежащие на ладони. Хельга затихла, опасаясь одного — как бы Торус вместе со всеми своими заклинаниями не услышал, как сильно бухает в груди ее сердце. Пришлый глянул на нее сквозь ресницы, а потом кивнул в сторону с загадочным видом:
— Смотри…
И Хельга увидела всплывшую над водопадом зыбкую радугу.
— Говорят, если она покажется четырежды, то можно загадывать желание, и оно обязательно сбудется, — слегка отрешенно произнес элвилин, точно повторяя чьи-то слова.
— А ты загадывал? — юная волшебница почувствовала, как у нее перехватило дыхание. — Сбывалось?
— Нет, — эйп Леденваль тряхнул волосами, будто отгоняя от себя воспоминания, — никогда.
Девушка вздохнула. И отчего-то ей сделалось грустно — точно у красивой сказки оказалось избитое и скучное окончание.
— Я не верю в исполнение желаний, Торус, — произнесла она тихо. — Ты, наверное, снова скажешь, что я зануда, но мне думается, что ежели мы сами можем исполнить свое желание, мы просто берем и делаем. А если это невозможно, тут уж никакая радуга не поможет.
— Если так, — хрипло сказал он, поворачиваясь к девушке, — подари мне один поцелуй.
Хельга вздрогнула, отстранилась поначалу, а после, прошептав:
— Это ведь ничего не значит, правда? — положила руки Торусу на плечи и осторожно приникла к его губам.
Он отвечал — нежно, долго и пламенно. А после отпустил волшебницу и, глядя в ее повлажневшие глаза, кивнул:
— Ровным счетом ничего. Мы просто сами исполняем желание.
Хельга прерывисто то ли всхлипнула, то ли вздохнула, обняла пришлого и, уткнувшись ему в плечо, пожаловалась:
— Я ничего не понимаю, я не могу разобраться, что со мной происходит. С той встречи на кладбище не могу думать ни о чем, кроме тебя, не вижу никого, кроме тебя… это снова твоя магия, да?
— Может быть, — Торус мягко отстранил девушку и заглянул в лицо. — Котик, а вот этого не нужно. Я волк-одиночка. И, потом, мне вовсе не хочется, чтобы тебя убрали одним из способов богатого арсенала моей маменьки. Лучше останемся друзьями.
И он погладил растрепанные влажные волосы леди Блэкмунд:
— Ну, же, не дуйся. Быть моим другом куда лучше, чем врагом. И, потом, ты же хочешь продвинуться в изучении магии? Она тебе нравится, так?
— Магия мне нравится, — тихо ответила Хельга, думая, что конец у сказок бывает не только банальным, но и горьким. — Погоди, я сейчас.
И, порывисто поднявшись, приблизилась к каменным перилам ограждения. Покосилась на висящие то тут, то там маленькие железные замочки на цепочках — новую моду столичных парочек, скрепляющих узы любви — и запрокинула голову. Немного постояла, цепляясь за холод старинного камня, отчаянно моргая и пытаясь прогнать непрошеные слезы, а потом, пригладив волосы, вернулась назад.
— Ты прав, — Хельга сглотнула и спокойно улыбнулась пришлому. — Извини, что-то на меня сегодня нашло. Обещаю, что больше не сделаю ничего такого, что заставило бы тебя усомниться в характере моей дружбы. Так что ты говорил про магию?
— Я мог бы многому обучить тебя, а ты — меня. Пусть мне не слишком хорошо удаются боевые заклятия, однако во многом другом я преуспел. И, Хельга, — он прищурился и поправил прядь волос, упрямо вылезающую из девичьей прически, — не плачь больше.
— И не думала, еще чего! — фыркнула юная волшебница и деловито огляделась. — Начнем сейчас?
Она крутанула кистью, и один из кустов шиповника подле парапета подернулся маревом, и с той стороны отчетливо потянуло дымком. Сырые ветки чадили, потрескивали, а потом среди листьев показались мелкие язычки пламени, похожие на любопытных шустрых лисят, высовывающих мордочки.
— Дай, я, — элвилин поднялся, вскинул руку, пламя тотчас погасло, а осенний куст покрылся чудовищными лиловыми цветами, воняющими не хуже новых духов мамы -Блэкмунд. Хельга чихнула и хихикнула:
— Ох, Торус. Гляди сюда.
И снова вытянула руку:
— Ты же напрягаешь запястье. И плечо забываешь подключить, тут должна вся рука работать. А пальцы, — она ухватила пришлого за руку и развернула ему кисть большим пальцем вниз, — должны быть приоткрыты, чтобы куст мог видеть твою ладонь. Вот теперь — пробуй.
Эйп Леденваль вздохнул, а шиповник посинел и стал скручиваться в шар, точно еж, почуявший опасность.
— М-да… а, может, боевая магия и вовсе не мое?
— А ты разозлиться не пробовал?
— А не могу сейчас, — элвилин пожал плечами. — Настроение благодушное и сонливое. К тому же, тут так красиво…
И он шевелением кисти заставил многострадальный кустик зазеленеть по-весеннему и распуститься крупными алыми бутонами.
— Глупо, да? — Торус повернулся к девушке и пожал плечами. — Баловство всякое — сколько угодно. Хоть по ярмаркам ходи. А как доходит до серьезного… Эх, Хельга…
И, горестно отмахнувшись, медленно пошел к тропинке.
— Ну, — протянула ему в спину девушка и двинулась следом, — ты еще научишься. В конце концов, войны в ближайшее время не намечается, так что твои цветы могут стать нужнее, чем моя огненная волшба.
В этот момент заклятие закончилось, и Хельга вздрогнула от грохота водопада, внезапно ее оглушившего.

Несмотря на то, что обратная дорога была недолгой, на мессу они все же опоздали. Собирающий прихожан колокол уже давно отзвонил, а толпящиеся в дверях храма горожане низших сословий весьма неодобрительно оборачивались на Торуса, двуперстием перечеркивая лбы.
— Иди, котик, — усмехнулся пришлый, целуя руку леди Блэкмунд, — мне вовсе не хочется доставлять тебе неприятности.
— А, ты? — девушка осторожно пожала его пальцы. — Не думай, пожалуйста, что я стану обращать внимание на…
— Хельга, — эйп Леденваль серьезно посмотрел ей в глаза, — помнишь наш разговор о духовниках? И, потом, я и сам не собирался входить в собор, Судия, как ты понимаешь, не мой э… покровитель. Я, пожалуй, прогуляюсь по делам, а потом подожду вас с Салзаром где-нибудь здесь, на площади.
Девушка кивнула и, обдав взглядом, полным презрения, шепчущихся в притворе прихожан, прошла в храм. Остановилась у заднего ряда скамеек, приподнявшись на цыпочках, из-за плеча какого-то мастерового разглядела впереди — не так, чтобы у самого алтаря, но все же на лучших местах — затылки собственного семейства и вздохнула. Неминуемое объяснение с родителями, косые взгляды и шушуканье были ей обеспечены, стань она сейчас продираться сквозь толпу.
— Эй, — Хельга почувствовала, как кто-то коснулся ее руки, и, опустив взгляд, увидела сидящего сокурсника, — тебя, вон, зовут.
От скамьи подле правого нефа ей отчаянно жестикулировал Мидес, и Хельга, отдавав немало ног, все же пробилась вдоль скамейки, втиснулась рядом с Салзаром и раздраженно прошипела:
— Откуда столько народу?
— Новый епископ, — Мидес склонился к ее уху, — только вчера рукоположен в сан и поставлен настоятелем столичного собора. Тут народ чуть не из соседних деревушек притащился. И нашим быть сказали, какие-то там договоренности с ректором, ну, я точно и не знаю.
— Отче хочет заручиться поддержкой магов, — фыркнула девушка, — чего тут непонятного. Кстати, кто он?
Салзар не мгновение задумался. В памяти всплыла сцена на кладбище — когда Торус просвещал друга о личности загадочного мужчины в маске, и Мидес, немного посомневавшись, решил-таки Хельгу в эти дела не посвящать. Политика — не женское дело.
— Зовут Ровард Равелта, — кивнул он девушке, — а больше ничего не знаю, да ты смотри, он сейчас с проповедью выйдет.
— Равелта? — Хельга склонила голову к плечу — имя было знакомым донельзя, но точно вспомнить, где она его слышала, юной волшебнице никак не удавалось.
Тут сверху понеслись звуки органа, разбиваясь эхом о высокий свод, и прихожане — те, кто сидел, поднялись, запели старинный гимн: «О, Судия, когда ты спустишься к нам с горы…», а огромная статуя с весами, высеченная из камня, молчаливо взирала на них из алтаря. Из-за статуи в сопровождении двух служек показался высокий сутуловатый мужчина в золотом облачении епископа и замер перед толпой, обводя внимательным взглядом свою новую паству.
— Ах, — сквозь пение услышала откуда-то сбоку Хельга, — его преосвященство, говорят, имеют поддержку самого короля…
Ровард Равелта с надменным выражением на скуластом тонкогубом лице поднял руку и в воздухе благословил поющих последние строчки гимна прихожан. Леди Блэкмунд заметила, что лоб епископа обрамляет совершенно прямая линия гладко зачесанных назад каштановых волос, и слегка поежилась, встретившись с холодным взглядом нового настоятеля.
— Он мне не нравится, — прошептала она Салзару, на что юный некромант тихо фыркнул:
— Мало ли. Зато, может, он нравится ректору. И, потом, первое впечатление не всегда бывает верным.
Тут Хельга, выглядывая сквозь толпу садящихся горожан собственное семейство, заметила, как Джонька подняла руку, помахав кому-то впереди. Мамаша Блэкмунд тотчас же одернула дочь, а испуганно обернувшаяся с первого ряда светловолосая девочка приложила палец к губам и уселась, держа спину так, точно кол проглотила.
— Я вспомнила, — Хельга покосилась на Мидеса, — ну, откуда я его знаю. Равелту. Помнишь Джонькину подружку? Ингрид?
— Это мышку беленькую? — Салзар смутно припомнил пару раз метнувшуюся в сторону испуганную девчушку в поместье Блэкмунд.
— Ее. Между прочим, эта, как ты выразился, мышка — племянница нашего нового настоятеля, он ее вроде как опекает. Кажется, бедняжка сирота.
— Равелты? — удивился Мидес, окидывая взглядом входящую за темную деревянную кафедру торжественную фигуру. — Никогда бы не заподозрил его в чадолюбии…
— Ну, внешность бывает обманчива, ты сам сказал…
— Возлюбленные дети Судии! — донесся с амвона чуть гнусавый голос, и в храме воцарилась тишина. «Дети» внимали. Новый настоятель завел длинную проповедь, Хельга вознамерилась вдоволь подумать о своем и уже почти унеслась мыслями в звенящий, сверкающий туман водопадов, как вдруг почувствовала, что вокруг происходит что-то не то. Не обычное сонное умиротворение сейчас висело в храме, а неясное волнение, шепоток, вздохи и тихие ахи. Девушка дернула головой, отгоняя от себя сладкие грезы, и, покосившись на напряженно сведшего над переносицей брови Салзара, стала вслушиваться в речь.
Проповедь нового настоятеля была весьма необычной. Вместе с каноническими обращениями к древним текстам, авторство которых было позабыто за давностью лет, из уст епископа то и дело сыпались призывы к искоренению ереси и порока. Настоятель намекал на идолопоклонников, к числу которых причислял пришлые народы, и завершил проповедь обращением записываться в новый Орден Божьего суда в качестве воинов Судии.
— Похоже, — тихо буркнул в ухо леди Блэкмунд некромант, — ему захотелось чуда. Ну, или маленькой войны…
Хельга же мрачно поедала глазами сутулую фигуру настоятеля. За последние сутки судьба пришлых рас стала отчего-то очень заботить девушку.
Дальше перед народом выступил представитель Фредерика Щербатого, который торжественно сообщил, что король поддерживает начинание и даже выделяет новоявленным ордальонам старый, заброшенный особняк в центре города. Равелта слегка скривился, но новость проглотил и благословил министрантов идти по рядам собирать пожертвования.
— Ордальоны, — прикусила губу Хельга, — слушай, а, помнишь, нас принял за них тот алхимик? Откуда он знал?
— Ну, его хозяин вхож к королю, — Мидес вздохнул и полез в поясную сумку, искренне надеясь найти там пару монет, — наверное, чего слышал. Зараза…
— Кто? — девушка покосилась на некроманта и вдруг увидела, что рубашка его над поясом шевельнулась. — Это еще что? — и Хельга протянула руку, чтобы дотронуться до странно топорщившейся горки на груди Мидеса.
— Не трогай, — оттолкнул подругу некромант, — она просыпается… леший…
— Да, кто она-то?
— Мышь!
— Какая еще мышь? — Хельга почти разоралась; к счастью, голос ее потонул в звяканье монет и гомоне, стоявшем в соборе.
— Летучая. Понимаешь, тот нетопырь, которого мы пробудили ночью с Ториком, он прилетел в общежитие искать хозяев.
— И ты притащил его сюда? — юная волшебница с трудом удержалась, чтобы не стукнуть Мидеса по голове.
— Интересно, а куда я его дену? К тому же, он спал. До сих пор.
— А ты упокоить его не мог?
— У меня одного бы не вышло. Вы же шлялись где-то все это время!
Молодые люди свирепо смотрели друг на друга, и, кажется, уже собирались разругаться насмерть, когда нетопырь, окончательно проснувшись, высунул из-за пазухи юноши зубастую головку, покрытую неопрятными клочьями шерсти, и огляделся.
— Убери его! — зашипела Хельга. — Хочешь, чтобы нас сожгли за осквернение храма?
— Куда я его дену? — лоб Мидеса заблестел капельками пота — когти у зомби были внушительные.
Леди Блэкмунд в панике огляделась, и взгляд ее остановился на самодовольном Равелте, принимающем из рук служки блестящие золотом ритуальные весы, снятые со статуи. Круглые глубокие чашечки были наполнены кусочками высушенного ржаного хлеба, и прихожане понемногу уже стекались к алтарю за Дарами. Девушка и сама не могла потом объяснить, что на нее нашло. Кажется, она честно собиралась перенести летучую мышь под стрельчатый свод, на балки храма, но тут вспомнила, с каким презрением отзывался новоявленный епископ о пришлых. А сразу после того узрела скалящего зубы нетопыря прямо надо лбом священника. Окончательно проснувшийся зомби цеплялся лапами в волосы Равелте и взмахивал поломанными крыльями, стараясь удержать равновесие.
— Что ты делаешь! — зашипел в ухо волшебнице Мидес. — Прекрати колдовать, я сам! Или лучше держи меня за руку, вместе попробуем его снять. Заклинание левитации помнишь?
Равелта меж тем одной рукой пытался отмахнуться от злобной зверюшки, а служки безуспешно скакали подле. Из весов во все стороны прыснул ритуальный хлеб.
— Я и пыталась его левитировать! — Хельга почувствовала, как внутри нее от страха и злости начинает клокотать огненная стихия. Она испуганно ухватила Салзара за руку, мысленно произнося заклинание, понимая, что теперь все будет вовсе неправильно. Но не имея сил остановиться.
Под самым куполом громыхнуло, над стоящими подле аналоя подсвечниками взметнулось пламя, чудовищная тень от крыльев летучей мыши скользнула по статуе Судии, которая вдруг начала крениться набок. Епископ и служки отпрыгнули в сторону, при этом Равелта выронил весы, и те загрохотали по каменному полу.
По храму пронеслось дружное «Ах-х», женский визг повис в воздухе, эхом дребезжа в витражах, а потом началась паника, и прихожане, толкая скамьи, бросились к дверям, с ног сбивая в давке друг друга.
Мидес ухватил подругу за талию и буквально втащил в глубину нефа под окно. Отсюда народ уже отчасти схлынул, правда, Мидесу все равно пришлось расквасить пару носов, пока они с Хельгой не оказались в относительной безопасности.
— Ты что! — некромант постучал себя костяшками по лбу, — совсем сдурела, да? Жить надоело?
— Я… я сама не поняла, как так вышло, — прошептала бледными губами девушка, а потом резко вскинула голову. — Джонька! Я ее слышу!
Мидес, не долго размышляя, скользнул вдоль стены вперед, к алтарю, таща за собой подругу. А потом и сам различил высокий, пронзительный, непрекращающийся ни на минуту визг. Увидел, как пытается пробиться куда-то к кафедре старший Блэкмунд, которого, впрочем, тут же смело потоком развернувшихся в сторону левого нефа людей. Это кто-то наконец-то догадался открыть боковую дверь.
— Она там! Стой у стены, ясно? — и нырнул в толпу, щедро раздавая тычки направо и налево, яростно работая кулаками, плечами и коленями. Подхватил на руки скорчившуюся у подножия кафедры девочку, закрывающую голову руками, и ринулся, было, прочь.
— Инге! — девчонка рванулась назад. — Там Инге!
Салзар обернулся и увидел бледную, как луна, беловолосую подружку младшей Блэкмунд, стоящую на коленях у алтаря и судорожно прижимающую к груди выроненные Равелтой позолоченные весы. Сам епископ куда-то делся, и Салзар, ругнувшись под нос, устремился за второй девчонкой, Джоанну, впрочем, из рук не выпуская.
— Эй, вставай, — крикнул он над ухом «мышки», но та и ухом не повела, только что-то бормотала. Склонившись ниже, некромант различил молитву Судие. А еще Салз заметил, что костяшки пальцев девчонки, которыми она вцепилась в спасенную реликвию, были расцарапаны, а безжизненные глаза совершенно почернели, составляя пугающий контраст с почти седыми волосами.
— Еще одна чокнутая, — некромант подхватил свободной рукой вялое тельце блондиночки и поволок девчонок в неф.
— Как? Что? Где болит? — бросилась к ним Хельга и стала тормошить Джоанну, та, впрочем, отпихнула сестру и дорвалась-таки до подружки: — Ингрид, очнись!
Та что-то промычала в ответ, а Мидес бросился помогать паре крепких юношей, подымающих огромный деревянный засов правой боковой двери.
— Шевелитесь, — заорал он через плечо, и Хельга, ухватив девочек за плечи, тоже рванулась к двери. Им повезло выбежать, прежде чем безумствующая в храме толпа ринулась к новому выходу. Волшебники отбежали вбок и прислонились к беленой стене собора, тяжело дыша и сверля друг друга пронзительными взглядами. Джоанна обняла подружку, и обе девочки уселись прямо на булыжник.
— Вот вы где! — точно из-под земли вынырнул Торус, — леший, что там произошло? Снизошел святой Трилл?
— Снизошел, — мрачно кивнул Салзар, покосившись на притихших девочек. — Да не совсем он. Пошли отсюда, потом расскажу. Эй, Джоня, как твоя подружка?
— Не отзывается, — младшая сестричка Блэкмунд подняла испуганное лицо. — Только бормочет.
— Дай, посмотрю, — Торус присел на корточки, щелкнул пальцами под носом Ингрид и перевел взгляд на Мидеса. — Салзар. А ведь ты сможешь привести ее в чувство. Помнишь, как со мной, на кладбище?
— Мы и без некромантов обойдемся, — буркнула Джоня непримиримо и так уставилась на Мидеса исподлобья, что казалось, будь у нее на голове рожки, она бы непременно боднула противного мага.
— Джоанна, дорогая, — мягко произнес элвилин. — Ты разве не хочешь помочь подруге? Кроме Салзара, сейчас ее выручить некому.
Младшая Блэкмунд долго буравила взглядом волшебников, а потом нехотя отодвинулась:
— Ладно. Только недолго.
Салзар положил ладони на пушистую голову племянницы епископа и, закрыв глаза, постарался заполнить услышанную пустоту звуками и образами — пением птиц, шелестом деревьев, журчанием ручья, утренним солнцем на просыпающейся опушке леса. И почувствовал, как медленно стал отползать в сторону матерый старый страх, чем-то похожий на огромного медведя. Девочка прерывисто вздохнула под его руками и заплакала.
Джонька снова вцепилась в подружку, оторвав ее от Мидеса, гладя по спине, шепча что-то на ухо и косо зыркая на Салзара.
— Ну, вот и хорошо, — констатировал Торус, глядя на вздрагивающие плечи беловолосой. — Осталось только вернуть реликвию. Ведь это, — он ткнул пальцем в золоченые весы под руками Ингрид, — Чаши Судии, если я не ошибаюсь? Зачем вы их похитили, котик?
— Инге спасла их! — вступилась за подружку младшая Блэкмунд. — Ее дядя их уронил, и весы могли растоптать, когда начался весь этот ужас!
— Дядя? — Торус удивленно посмотрел на притихшую Хельгу.
— Дядя. Это племянница нового епископа. Равелты.
— Ах, вот оно что! — элвилин задумчиво потер подбородок, с интересом разглядывая Ингрид. — Дядя, значит, прос… потерял, а смелея маленькая девочка спасла, рискуя жизнью? Судия дал тебе отважное сердце, малышка. И все же реликвию нужно вернуть.
И он потянулся рукой к весам. Беловолосая оторвалась от подружки, подняла глаза на того, кто только что так мягко и убедительно разговаривал с ней, и вдруг встрепенулась. Забилась, вскрикнула и, не хуже кошки, полоснув пальцами протянутую к ней руку, закрыла весы собственным телом.
Торус отскочил и, побледнев, прошипел:
— Вот она, людская благодарность. Вправду, я и забыл, разве может рука короеда осквернить святыню давних? Мидес, забери ты.
Салзар вздохнул и, присев, осторожно коснулся худенького локтя Ингрид, обтянутого плотной черной тканью невыразительного платья.
— Я хочу помочь.
И девочка, не подымая лица, занавесившись волосами, протянула некроманту реликвию.
— Быстрее, пока священство не опомнилось, — бросил Торус, оглядываясь через плечо. — Внутри вроде просторнее стало, а тут оставаться опасно.
На площади витала паника. Люди орали, метались, искали друг друга. К стене собора несколько монахов стали сносить раненых. А за углом кто-то вещал голосом, глубоким, точно колокол:
— В наших храмах никогда не стояла защита от волшбы, потому что ни один верующий в Судию не мог осмелиться осквернить колдовством святыню! Прав, ох, прав новый епископ, когда говорил об умножении ересей и пороков!
— Возьми платок, — тихо сказала Хельга, осторожно тронув за плечо Торуса, — у тебя рука.
— Ах, моя несравненная красота пострадала, — едко заметил он, не глядя, забирая платок. — Подумать только... Из-за какой-то безделицы, рискуя погибнуть… никогда не пойму. Но уважаю.
Салзар тем временем вошел в опустевший храм, осторожно лавируя меж сдвинутых скамей, тяжелых опрокинутых подсвечников, потерянных туфель и прочих личных вещей разбежавшейся паствы, и подошел к покосившейся статуе. В алтаре никого не было — священники, очевидно, были все на площади. Поэтому юноша беспрепятственно зацепил весы за специальный крюк в позолоченной руке Судии и, стараясь не давить подошвами рассыпанный по полу хлеб, быстро двинулся обратно.
— Пора уходить, — в дверном проеме возникла высокая фигура пришлого, — сюда идет городская стража, и что-то мне подсказывает, что нам не стоит попадаться ей на глаза.
Салзар коротко кивнул, обернувшись, кинул последний взгляд на тускло сверкающую позолотой статую в темноте собора и, перечеркнув перстами лоб, вышел на свет. Торус хмыкнул, но смолчал, и спустя несколько минут мужчины уже безуспешно пытались остановить коляску на улице, примыкающей к храмовой площади.
— Смотрите! — Хельга отпустила руки девочек и бросилась к волшебникам. — Там, впереди. Это ведь тот юноша, который осматривал меня вчера?
Чуть дальше по улице несколько здоровых детин, тоже не желающих следовать пешком, выскочили на мостовую и окружили неспешно едущую мимо коляску. И теперь грубо вытаскивали из нее давешнего помощника лекаря, сопровождая действия грязными ругательствами и проклятиями, адресованными остроухим еретикам, попытавшимся уничтожить столичный храм. Кучер, привстав на козлах, голосил, звал на помощь и отмахивался кнутом еще от одного мордоворота, злого и пьяного.
— Зараза! — Торус сжал кулаки и, дернув щекой, бросился на помощь белокурому собрату по расе. Салзар и Хельга, не сговариваясь, ринулись следом.
Первого из нападавших эйп Леденваль оглушил, напрыгнув сзади и двинув по шее. Второй с яростным рыком ринулся на нежданного помощника, однако тут же зигзагами понесся в подворотню, потому что Хельга, вырастив на ладони огненный язык, метко подожгла штаны неприятеля. Третьего вывел из игры Мидес, ухватив за волосы и двинув носом о колено. А четвертый, атакующий кучера, дал деру сам, когда увидел, что на него, пронзительно визжа и выставив вперед руки, несутся две растрепанные девочки.
Через пару мгновений все было кончено. Торус сунул в руки держащемуся за переносицу блондину Хельгин платок, а потом, впихнув Илара обратно в коляску, помог втиснуться девицам. Мидес прокричал адрес особняка Блэкмунд, и кучер, отмерев, хлестнул лошадь. Копыта зацокали, колеса загремели по мостовой. Седоки подпрыгнули, а Мидес вздохнул и осторожно взял Хельгу за руку. Илар теснился на сидении спиной к кучеру вместе с девочками. Торус застыл в полусогнутом состоянии, а потом просто плюхнулся некроманту на колени.
— Спа…спасибо, — белокурый помощник лекаря оторвал от носа платок и со страдальческим видом стал разглядывать бурые пятна на белоснежном кружеве. Мидес скосил взгляд и заметил, что племянница епископа, нещадно притиснутая подружкой к бортику, прижимает к коленкам изгвазданный светлый подол, сквозь который проступили пятна крови.
— Ты идти сможешь? — подался он к девочке.
— Отстань! — Джоня непримиримо выпятила нижнюю губу, а Ингрид молча кивнула.
Салзар неприязненно покосился на раскрасневшуюся Джоньку и снова обратился к блондинке:
— Скажи, она всегда за тебя все решает?
— Мы защищаем друг друга! — завопила Джоня, а пришлые, как по команде закрыли уши.
— Я сама, — племянница епископа гордо вскинула подбородок, прожгла некроманта выразительным взглядом черных глаз, а после засмущалась, наклонилась и стала поправлять туфлю, завесившись волосами.
— Так что же случилось в храме? — негромко спросил Торус. — О, мы почти приехали.
— Исчадие Мглы, — прошептала блондиночка, — оно напало на дядюшку. А потом подожгло подсвечники и попыталось низвергнуть Судию.
— Подожгло, говоришь? — эйп Леденваль прищурился и внимательно посмотрел на Хельгу.
Девушка вспыхнула и отвернулась. Остаток пути они проделали молча, негласно решив, что не стоит смущать девочек дальнейшими разговорами о магии. Подъехав к крыльцу, они сдали Джоанну и Инрид на руки лакею, велев оповестить родителей и самого епископа, что с ними все в порядке, и приказали кучеру ехать дальше.
Торус с облегчением плюхнулся на сиденье и, прикрыв глаза, заговорил:
— Значит, так. Учитывая, что орали эти невежды, напавшие на нашего уважаемого э…
— Илара, — гнусаво подсказал элвилин.
— Илара, да. И, памятуя о том, что говорила племянница новоявленного епископа, кто-то дал отличный повод для начала войны против пришлых. Так?
И он покосился из-под ресниц на Хельгу.
— Ничего подобного! — с жаром ответила девушка, и они следующие четверть часа наперебой с Мидесом, переругиваясь и извиняясь, поведали спутникам о том, что действительно произошло в храме.
— Надеюсь, нас никто не видел, — угрюмо закончила Хельга, комкая юбку.
— Но то, что в этом замешаны волшебники, поймет любой дурак, — фыркнул Илар. — И, как пить дать, станут шерстить Академию, допытываясь, кто был на мессе.
— А вашу мышку, — подбросил дров в огонь Торус, — сочтут не просто невинной шуточкой молодых магов. А сознательным деянием против церкви. И, как пить дать, Равелта воспользуется инцидентом в свою пользу.
Пришлый дернул кончиком носа и неожиданно расхохотался, хлопнув ладонями по острым коленям:
— Первая месса в качестве епископа, и вдруг такой конфуз… Дорогие мои, такого этот тип вам точно не простит. Хотя, — он успокоился и снова откинулся на сиденье, — с другой стороны, это ему будет на руку. Теперь он может с чистой совестью валить все прегрешения на короедов.
— Знаешь, — леди Блэкмунд рассержено посмотрела на эйп Леденваля, — если, как ты говоришь, Равелте нужен был повод, чтобы развязать войну, то мы с Салзом тут вовсе ни причем. Не будь мыши, нашлась бы другая причина, да хоть пропажа ночного горшка этого твоего епископа.
— Он не мой, — элвилин фыркнул. — А ночные горшки не пропадают прилюдно в центральном соборе столицы.
— А, может, хватит уже ругаться, и вы подумаете, что делать? — негромко произнес Илар. — Допустим, я бы мог вас на время спрятать в доме мэтра, ведь, как-никак обязан вам жизнью. Да и сунутся к королевскому лекарю не сразу. Это если начнутся облавы.
— Дорогой друг, — повернулся к нему Торус. — Позволь напомнить тебе, что твоя короедская физиономия достаточно примелькалась в городе, и чтобы тебя отыскать, большого труда не потребуется. И, если начнутся гонения, никакой авторитет мэтра тебя не спасет. Я хочу предложить вам иной выход. Пересидеть в моем замке, на Болоте, пока волнения не улягутся. Тем более что Салзара и Хельгу я уже приглашал. Напишем ректору, родителям, что вам, допустим, нужен отдых. В Академии меня хорошо знают, потому препятствий чинить не станут. И, да, решайтесь сейчас, потому что город наверняка закроют, и нам нужно успеть к дольмену на Старом кладбище до того.
— Я могу потерять работу, — мрачно заметил Илар.
— А так ты можешь потерять голову. И… издержки я оплачу.
Илар вспыхнул, вскинул подбородок, однако ничего не сказал и вздохнул. Общее напряженное молчание эйп Леденваль посчитал согласием и, улыбнувшись, велел вознице погонять.