| Триллве | Дата: Вторник, 12.03.2013, 14:37 | Сообщение # 1 |
 Великий магистр
Группа: Князь
Сообщений: 14148
Награды: 87
Репутация: 93
Статус: Offline
| Глава 59.
— Так, княгиня поедет на мне, — хлопотал Сингард. — А вы, князь, понесете мою сумку. И одежду всю соберите. А то неловко мне будет после превращения перед вами телесами сверкать. И ладно, можете держать меня за хвост.
Муж слегка попятился под его напором и угрюмо спросил:
— А это далеко?
— Миля будет. Или две, — Сингард вскинул задумчивый взгляд к облачному небу. И оборотился котом так ловко, что я прозевала момент превращения. — Мы тростниками, тростниками. Тебе ж простуда не грозит. А вот мне как лап-то жаль… — протянула наглая кошачья морда.
Я почти привычно взгромоздилась Любу на загривок.
— Фрейя! Ну, чисто Фрейя… На шею не дави, — предупредил он. Одрин собрался одежду Сингарда, запихал в сумку, сумку забросил на плечо. И мы отправились. Неспешно и солидно, чтобы Одрину, согнувшемуся под тяжестью, не взбрело в голову дергать за хвост.
Моя голова все чаще опускалась к подбородку, глаза слипались. Я стиснула кулаками пучки рыжей шерсти и заснула, убаюканная ровной кошачьей иноходью.
— Вроде фюлгьи не должны разговаривать, — слышала я сквозь сон недоуменное бормотание мужа.
— Кому не должен, я прощаю. Ты много с фюлгьями дела имел, Одрин?
— Не много. Но я читал источники.
— В печку твои источники вслед за «Яшмовой орхидеей». Впрочем, — котище довольно заурчал подо мной, — кое-что я сам человеческим магам подбросил, чтобы запутать предмет. М-да. И заметь, Одрин, совесть меня не мучает!
— А у котов она есть?
— Хвост отпусти! Привал!
Люб улегся, и я тюкнулась носом в пышный загривок.
— Триллве совсем спит, — муж нежно погладил меня по голове. — Долго еще?
— Близко. Но надо плыть. Доску поищи, а то потонешь с сумкой моей, — заботливо промурлыкал Люб.
Муж проворчал что-то недовольное и зашуршал прочь, а я сильнее вцепилась в пышную кошачью шерсть и вовсе уж глубоко заснула. И водную часть дороги благополучно проспала.
Резкий свет ударил по глазам. Я ойкнула и закрыла глаза руками.
Одрин подхватил меня и обернул к себе лицом, прижимая к груди мою голову.
— Зажмурься, девочка. Что ж ты! — напустился он на Сингарда. — Сетчатку нам сжечь решил?
— Пардон, не рассчитал, — в голосе Люба не было ни капли раскаяния. — Сейчас… Вот так лучше?
Я осторожно открыла слезящиеся глаза. Свет стал мягким, приглушенным, как солнечный в туманное летнее утро. Исходил он из светящихся камней, цепочкой пробегающих по стене округлого сводчатого погреба — просто огромного. Не знаю, почему это место показалось мне погребом — может быть, из-за отсутствия окон, может, потому что своды были слишком низкие, или потому что все здесь было каменным — исключая квадратный водоем посередине. Дальний конец его терялся в дымке, от бережка, на котором мы стояли, вела в воду металлическая лесенка — на мое удивление, ничуть не ржавая, а наоборот, светлая и блестящая. А на маслянистой воде замерла странная лодка — гладкая, закрытая сверху, и из крышки торчал не то здоровый опрокинутый тазик, не то половинка дымчатого пузыря.
— Надеюсь, это сработает, — пожевал губу Сингард, оправляя мантию.
— Э-э…
— Ремонтный катер. Мы использовали его для подводных работ, Венисса частью стоит на сваях, вбитых в дно озера. Ну и морока была, я тебе скажу…
— То есть, ты предлагаешь…
— Ну да, ну да, — Люб огладил подол. — Уйдем под водой. Этого от нас точно не ждут.
— Сингард! — накалялся муж.
— По-моему, блестящий план.
— А по-моему, ты наглый авантюрист. Без Триллве я бы еще рискнул…
— Твоей жене на пользу пойдет прогулка, приятная и безопасная.
— Безопасная?!! — заорал князь. Я схватила его за руку, указывая на пузырь:
— Там… там кто-то есть.
Одрин толкнул меня за спину. И мрачно зыркнул на Люба.
— Ерунда, — пожал лекарь плечами. — Не думаю, что мы забыли внутри скелет. Разве кто-то из местных проник и умер… Шутка, — резво отпрыгивая, осклабился он. — Отведи девочку подальше, раз уж так боишься, а я открою.
— «Козлятушки, ребятушки, отворитеся, отопритеся»…
Пузырь плавно сложился вдвое, и, опираясь о борта мускулистыми руками, нам навстречу приподнялся нагой мужчина — с рельефной мускулатурой, очень светлой, почти зеленоватой, кожей и копной спутанных, зеленых волос, падающих на узкое безбородое лицо. Сощуренным выпуклым глазом обозрел Сингарда и хриплым голосом проговорил:
— Я тебе покажу козла!
Люб плюхнулся на корточки и растопыренные ладони — как шлепается на четыре конечности кот.
— Л-липат… У тебя никогда не было чувства юмора.
— Липат?
— Липат Рдест, — мужчина в лодке вежливо поклонился.
Одрин шагнул вперед, забрасывая за спину растрепавшиеся белые волосы:
— Ну, здравствуй, дедушка.
Плаванье проходило бестолково и весело. Новообретенные родственники трепались без умолку, поминая незнакомых мне людей и события, Сингард от них не отставал. Подводная лодка плыла сама по себе заданным маршрутом, не зажигая огней, и в илистой воде, обтекающей прозрачный иллюминатор, ничего толком было не разобрать. Но мужчины не беспокоились. Липат рассказывал, какая у него растет чудесная дочь Роза, и то одному, то другому совал под нос камею из белого коралла с ее портретом. Заодно выяснилось, что эта самая Роза умудрилась потерять спикарт-зеркало, ну совершенно случайно. Унесла похвастать перед подружками и потеряла. «Не убивать же глупышку», — пробормотал любящий отец.
— Я бы ее выдрал, — заметил Люб. И принялся расспрашивать, как же гидробиолога унесло так далеко от любимого им моря. И не тяжело ли было преодолевать пустыню с хвостом. Липат похлюпался в прозрачном бочонке, из которого торчал до половины, и поведал, что предчувствия носятся в воздухе, как чайки, чующие шторм. И что он жалеет, что опоздал на встречу Изначальных, потому что сам такой. А с другой стороны, ведь смутил бы Аурору с Фенхелем, ведь смутил бы непременно. Он и в море-то к сиренам ушел тогда, чтобы не мешать зарождающейся любви.
Под их неумолчную воркотню я и заснула, а когда проснулась, волшебная лодка уже причалила к берегу озера за стенами Вениссы.
— За аккумуляторы я боюсь, если полетим, — бурчал Сингард, толстым пальцем чертя узоры на лобовом стекле. — Столько тысяч лет без профилактики… А ведь надо повыше забирать. Чтобы с земли не углядели неокрепшие души. А маскировка сбоит, я уже проверял. До дольмена докину. А там уж на своих двоих. И на хвосте.
Он пожевал губы, зыркая на Липата.
— Тьфу, — сказал русал и перебросил из бочки две вполне себе ноги. Чешуйчатые только. Чешуя была зеленовато-золотой, словно старая медь. Солидной на вид.
— У, чучело! — Синя через голову стянул мантию и бросил Рдесту. — Прикройся хоть перед невесткой.
Липат покраснел.
— У элвилин уже принято скрывать наготу? Как сильно я отстал от жизни!
Мы с Одрином рассмеялись.
Лететь на лодке было еще быстрее, чем плыть, и уже через несколько минут мы оказались над площадкой с кругом стоячих камней чуть южнее Вениссы. «Неокрепшим душам» все же досталось. Едва тень летучего судна накрыла дольмен, стерегущие его ордальоны дернули врассыпную, а Сингард бамкнул кулаком по тревожной кнопке, и сирена добавила кнехтам прыти.
Лодка повернула на базу, а мы высадились и шагнули в открытый мужем портал.
По Дальнолесью до Твиллега я снова ехала на коте, а Одрин с Липатом шли, держась за его хвост, и продолжали болтать. То обсуждали местную политику, то травили анекдоты, то горлопанили на два голоса фривольные песни, распугав не только зверей и бабочек-огневок, но и заставив попятиться стеснительные осинки. Почему-то в этих песнях больше всего доставалось менестрелям.
…Только лютня согревает
душу бедную его, ого-го-го-го!
Он ее в костер бросает
и не видит ничего... Ого-го-го-го!
Потому что стынут слезы
на щеках его в мороз,
Замерзают, опадают
и цепляются за нос.
Ого-го-го-го!..
Последнее «Ого-го!» мужчины проорали так, что с бука едва не свалилась белочка. Гневно зацокала и растворилась в медной листве. Люб муркнул басом. То ли ругался, то ли подпевал. И заметил под нос:
— На свободу вырвались.
На привале у ручья мы жарили над костром на прутиках сыроежки и запекали в золе корни аира и пойманных Рдестом окуней. Волосы у меня растрепались, я перемазалась в саже, но при этом была невероятно счастлива и охотно задержалась бы в лесу еще на день. Похоже, элвилинское неумение считать время настигло и меня.
Одрин сжал мое запястье:
— Странно, правда? Уходить из замка и возвращаться к звездолету. Мне даже слегка не по себе.
— Шутишь? — я улыбнулась.
— Отчасти, — признался он. — А тебя не пугает встреча с двоюродным пра-пра-сколько там-дедушкой Иларом Абранавелем?
— Как ты сказал? Иларом Абранавелем? — Липат, бултыхающийся в ручье, подтянулся на свисающей плети ивы и прыгнул на берег. Его глаза смотрели мимо нас, точно выглядывали в колодце двухтысячелетней памяти маленький камешек-гальку, затерявшийся на дне. — Сыном Инги Абранавель и…
— …моего отца, — Одрин бросил сучок в костер и встал перед дедом. — Ты…
Рдест поднял увенчанную зеленой шевелюрой голову:
— Я первым нашел их после катастрофы. Все трое были мертвы: моя Фира, Альв, Инга… Только ребенок, мальчик…
Он бросил взгляд на меня:
— Избавим княгиню от подробностей. Я похоронил их на берегу, под обломками катера. А младенца пристроил в ближайшей деревне. Передатчик разбился тоже, я отправил гонца на «Твиллег» и… Мой народ всегда уходит в осенние шторма подальше от берега. А когда мы вернулись… не было ни обломков, ни могил. Я подумал, что спасатели забрали мальчика тоже. А местные жители убежали, спасаясь от урагана.
— Мы не получали твоего письма, — вороша костер, протянул Сингард. — Прислали спасательный катер, обнаружили тела… кхм…
Липат развел руками:
— Ну, извини…
Люб пожал плечами:
— Я всегда воспринимал байки о сиренах-людоедах, как фольклор. У меня только один вопрос: откуда Илар узнал, что он Абранавель?
— Служебный браслет Инги.
— Ясно.
— Мой брат… — Одрин сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Мой брат…
— Кажется, тебя преследует «Яшмовая орхидея Мерриана», — фыркнул Сингард. — Там тоже кругом всплывают пропавшие родственники.
— И элвилинский патруль, — флегматично добавил Рдест. — Впрочем, эти едут за нами от самой опушки.
— Хватит! — рявкнул Одрин. — Так! Вы, в кустах! Живо ко мне!
Из бузины показалась смущенная конская башка. Вершник тоже выглядел пристыжено, но старался блюсти достоинство. Он приветствовал нас поднятой ладонью:
— Ив Сорго, из отряда Тростниковых Котов, командир патруля. Имею приказ охранять вас до Твиллега.
— Велит позаботился?
— Рох. Князь Цмин отбыл с отрядом сопроводить князя Сианна и его нареченную в родовой замок.
— Не предупредив меня?
— Они очень спешили, князь.
— Почему?
— Говори, паренек, не стесняйся, — подбодрил Ива Люб.
Тот, потупясь, стряхнул лесной мусор с рукава:
— Мы все очень жалеем князя Сианна. Сперва повариха Клаудиа застала эту Сябину с летавкой в зу… руках, бегущей по коридору. Еще пропало чайное ситечко экономки Виолетт. И конфеты княгини Идринн. У них серебряная обертка.
— Мгла-а… — Сингард хлопнул себя по бедрам.
— Может, оно и к лучшему, что уехал, — Одрин пожал плечами. — Алхимик Абранавель?
— Князь Цмин его привез.
— Не будем откладывать встречу. Кони для нас есть?
— Разумеется, князь! — Ив бодро замахал рукой. Объявились еще патрульные, ведя в поводу четверку грациозных элвилинских лошадок. Сингард затушил костер и взобрался на ту, что показалась ему покрепче остальных. Липат сознался, что отродясь не ездил верхом, и потому взгромоздился за спину одному из стражей, крепко держась за пояс. Потому один из скакунов побежал налегке.
Кони свободно перемахнули ручей и пошли ровной иноходью, не запинаясь о корни и ямы, и все равно муж поглядывал на меня с беспокойством, а после следующего привала устроил в седле перед собой, обхватив за талию.
— Успокойся, Одрин, — проворчал Сингард, трюхая в опасной близости от его колена. — Если Абранавель действительно родич нашей Триллве. А сравнительный анализ ДНК я провести сумею. И если он даст согласие. Появилась у меня одна задумка. Дело, конечно, неспешное и довольно неприятное, — он поскреб висок. — Но зато потом и рожать будет легче. Деточка, ты как смотришь на острые ушки и кошачьи зрачки?
Мы с Одрином уставились на дедку. Уши у него были слегка заостренные, но зрачки вполне обычные, круглые. Всяко, в человечьей форме.
Князь хищно склонил голову к плечу:
— Ты что это удумал, Сингард?
— Дать девочке бессмертие, а ты против?
Муж прижал меня так, что я пискнула. Он мгновенно отпустил руку:
— Триллве, больно? Прости, прости.
— Все равно она нашей крови, только сильно разбавленной, так что закона я не нарушу. А аппаратура в порядке быть должна. Тут только принципиальное согласие нужно. Ее и Илара.
— Это опасно?
— Опасно с кровати слезать: можно споткнуться о кошку.
— Нет! То есть, да. Сингард, ты не шутишь?
— И не думал, — ответил лекарь грубовато. — Только не удуши девочку в объятиях заранее.
— Этот… Илар… может не согласиться.
— Мы его убедим. От него-то и нужно всего ничего. Стакан крови. Или два.
— Триллве, не бледней!
Сингард басовито рассмеялся:
— Что ты, князь! Твою храбрую жену даже Зерровым огнем не напугаешь, — и сделав этот намек на самое начало моего бурного знакомства с Одрином, двинул лошадку коленями, правя под разлапистые лещины.
В Твиллег мы приехали вечером. В этот раз он не вздымался на горе суровым оборонным сооружением и не таился в ложбине. Замок светился всеми огнями, вздыбив, как ушки, башни — разнеженный кот в ожидании хозяев, выгибающий спину под ласку. Но сквозь уют и нежность видела я белый сверкающий корпус, устремленный к небу, и стройные колонны стабилизаторов, и дюзы маршевого двигателя… звездолет, рожденный летать.
Одрин стиснул мою руку:
— Ты тоже видишь это, Триллве?
И я кивнула:
— Вижу!
Не смотря на ночь и день, проведенные без сна, муж чувствовал себя удивительно бодро. Он бросил поводья конюху и снял меня с седла, попутно выслушивая доклад начальника замковой стражи Роха — собственно, кроме стремительного отъезда Сианна, ничего не произошло. Представил Роху Липата и распорядился проводить деда в термы, поскольку тот уютнее чувствовал себя в воде. Осведомился, где сейчас находится Илар Абранавель. Рох, обстоятельный, как всегда, ответил, что алхимик делит время между лабораторией при лазарете, аптечными посадками Сингарда в оранжерее и кухней Клаудии, которой явно отдает предпочтение. Одрин поблагодарил и отпустил его и подхватил меня на руки:
— Поспать, поесть или умыться?
— Последнее.
Муж на ходу выцепил взглядом пажа:
— Рысью к Виолетт! В термы чистую одежду и ужин, кувшин меду. И пусть кубки на этот раз не забудет.
— И когда она чего забывала, — пробурчал рыженький, должно быть, вспоминая столкновение с экономкой из-за стянутого пирожка или пыли на комоде. И шуснул прочь. А Одрин понес меня наверх. Едва не сбив с ног княгиню Идринн, черноволосую и в синем платье, как всегда, поспешающую на вечернее омовение.
— Добрый вечер, княгиня, — учтиво поздоровался он, едва сдерживая смех. Я подозревала, что муж как раз вспомнил «супер-каргу».
Идринн остановилась и обозрела нас синим царственным взором:
— Добрый. Как съездили? Здорова ли княгиня?
Я церемонно кивнула с рук Одрина. Он приподнял бровь.
— Вам придется заняться письмами, княгиня. Я хочу видеть здесь завтра к вечеру князей Цмина и Сианна. Без невесты. Произошло многое, что следует обсудить. Пригласите на совет также Сингарда и Липата Рдеста. Кстати… если собираетесь искупаться, пусть его присутствие вас не смущает.
Идринн покраснела, проглотила колкость, кивнула и дернула прочь. Мне даже стало ее жаль.
— Нехороший ты… — хихикая, выговорила я Одрину.
— Знаю-знаю. Готов искупить. Закажу для княгини у Виолетт какие-либо особенные конфеты. Тянучки с помадной начинкой… или мармелад?
И тут я поняла, что жутко голодна. Потому легкий ужин, принесенный в термы, меня не удовлетворил. Наскоро искупавшись и оставив Липата в одиночку смаковать осенний мед, я потянула Одрина на замковую кухню.
Я догадывалась, конечно, что Илар может быть похож на брата, но даже не подозревала, насколько похож. И удивлялась, почему общавшийся с алхимиком Велит Цмин не придал значения этому сходству. Нет, позже я заметила, что глаза у Абранавеля золотистые, а не серые, и нос длиннее и другой формы, но в первый раз застыла на пороге кухни в ошеломлении. А Илар, уронив ложку, испуганно пялился за плечо Одрина на меня.
Но кое-как справился с собой. Вылез из-за стола и поклонился мужу так низко, что длинные рукава золотистой туники легли на пол.
Одрин придержал брата за плечи:
— Нет-нет, негоже мести пол передо мной тому, кто вот-вот станет четвертым князем Дальнолесья.
|
| |
| |
