| Триллве | Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 17:57 | Сообщение # 1 |
 Великий магистр
Группа: Князь
Сообщений: 14148
Награды: 87
Репутация: 93
Статус: Offline
| Особняк Морвейн. Альдрун
Война Домов для советника Сарети завершилась, но образ жизни он менять не торопился. Привычка к осторожности въелась в плоть и кровь. Так что принимал Атин Аррайду в своих покоях, после обычной процедуры осмотра и сдачи оружия. Указал ей на скамью с подушкой, а Неминда и Черрим остались стоять у наемницы за спиной.
Исключая статую-телохранителя, была на этот раз в покоях пожилая, незнакомая данмерка с гордо поставленной головой, резкими, выразительными чертами; сложной прической; одетая в шелковое серое платье до пят с костяного цвета вставками — явно очень дорогое, несмотря на свою простоту. Сидела дама, выпрямившись так, словно к спине ее привязали доску, руки с выразительными пальцами спрятав меж коленей. А глаза так и горели, переходя с лица на лицо гостей — точно аристократка пыталась залезть им в разум.
После взаимных представлений (Атин назвал даму советницей Брарой Морвейн) она воскликнула, не сдержавшись, выставившись на Аррайду:
— Но это же не она! Не та вульгарная шлюха в красном платье, что была у Болвина на званом ужине!
— Брара, — с нажимом произнес советник. — Я уже говорил вам: это была маскировка! Чтобы спасти Варвура.
— Бедный мальчик. Я рада, что все с ним разрешилось благополучно.
Дама опустила острый подбородок и стала наматывать на палец спускавшуюся вдоль ушка спиральную прядь серебристых волос.
— Я… у меня…
— У Брары… советницы Морвейн есть поручение для вас, сударыня, — Атин учтиво поклонился кровнице дома. — Полагаю, она сама… или я?
— Я сама скажу, Атин! — воскликнула дама чуть капризно, дернула прядь и поморщилась. — Видите ли, Аррайда… или мне стоит добавлять «госпожа»?
Черрим чуть слышно хмыкнул и дернул себя за усы, а Аррайда поспешила уверить редоранскую советницу, что без «госпожи» как-нибудь сумеет перетерпеть. Она чувствовала себя ничуть не более уютно в этом наполненном запахом благовоний кабинете и мечтала, чтобы советница поскорей приступила к делу.
— Итак, сударыня, видити ли… Дело это достаточно деликатное, хотелось бы, чтобы все осталось между нами, и Атин… советник Сарети порекомендовал… сказал, что вы способны преуспеть в нем и сохранить тайну…
Брара беспомощно подняла глаза к Сарети, который самолично наливал сейчас вино в толстостенные стеклянные кубки.
— Я вас слушаю, миледи, — Аррайда учтиво склонила голову, перед тем выразительно скосив глаза на Черрима, чтобы обошелся без шуточек. Котище, обещая вести себя смирно, завел под лоб хитрющие золотые глаза.
— У меня… есть тут особняк, недалеко от Скара. Вернее, был. Мы с Ремасом… моим мужем… мы были счастливы. Пока он не принес в дом пепельный идол. Он радовался, как дитя! Говорил, что ни у кого такого нет, и что мы сможем сразить гостей своими аристократизмом и изысканностью. Но никакого приема не получилось.
Брара скомкала желтое кружево на рукаве.
— Он… изменился… Он стал пугливым, усталым, и синяки под глазами. Он плохо спал и говорил, что ему снятся жуткие сны. Да и мне тоже. Я умоляла Ремаса обратиться к лекарю. А он засмеялся и сказал, что здоров. Хотя сделался похожим на труп. И слуги… они боялись…
Она подняла на собеседников близорукие, растерянные глаза.
— Выпейте, леди Морвейн, — Атин подал советнице кубок с вином, — оно вас успокоит.
— Да, спасибо, — пожилая дама отхлебнула напиток и отставила кубок на подлокотник. — Слуги начали разбегаться. Но мы не догадывались, что происходит. И я… если бы я… — она на миг прикрыла лицо худыми ладонями со вздутыми жилами. — В ту ночь я проснулась от странных звуков. Шорохов, плача и хохота. Ремас лежал на пороге мертвый, а идол… и какие-то существа. Они наполнили дом, как насекомые. Они кричали и махали оружием… И многие стражники пали. Телохранитель вытащил меня наружу, спаслось и несколько слуг, что еще были со мной. А остальные… остались лежать там. И Ремас!
Она глухо всхлипнула и вытерла платком сухие, красные глаза.
— Его тело осталось там. Я призвала на помощь магов, и они запечатали оба входа в дом. И эти чужовища тоже там, до сих пор. Я знаю! Мне снится, как они скребутся и хохочут, и муж зовет меня и просит их унять. Простите, — Брара вскинула башню прически. — Когда Льорос Сарано занялся этими идолами, когда обнаружилось, сколько их в Альдруне, я… промолчала. Я поняла все, но не посмела признаться. Оскорбить память моего мужа, не хочу, чтобы его сочли дураком… или преступником.
Сарети осторожно положил руку на запястье советнцы.
— Не утешайте меня, Атин! — воскликнула госпожа Морвейн. — Но ведь все так и есть! И…
— Чем я могу вам помочь?
Морвейн перевела взгляд на Аррайду, дрогнула ресницами.
— Я хочу, чтобы вы уничтожили этот идол. Не ставя в известность храм. Никого вообще, кроме этого вот узкого круга, — она обвела рукой присутствующих.
Черрим нервно провел когтем по усам:
— Думаете, мы вдвоем справимся?
— Можете взять своих людей. Но, разумеется, они поклянутся молчать. И… у меня недостаточно денег, чтобы им заплатить. Мы выскочили из дому, в чем были.
— Об этом не беспокойтесь, Брара, — бросил советник Сарети. — Я найду способ вознаградить госпожу Аррайду. Впрочем, вы тоже можете ее вознаградить — не деньгами, а добрым к ней отношением. Вас уважают в совете и…
— Я поняла вас, Атин, — отозвалась советница сухо и перевела вопросительный взгляд на наемницу.
— Я это сделаю. Мне нужен план и ключи от поместья.
— Они у вас будут, — Сарети кивнул. — Еще что-нибудь? Доспехи? Оружие?
— Нет, только план и ключи. И возможность поговорить с уцелевшими охранниками и слугами.
— Я распоряжусь, — известила Брара слабым голосом. Аррайда с Черримом вежливо поклонились.
Атин вышел за ними в прихожую.
— Дело в высшей степени деликатное. Брара не может очернить память своего мужа и в то же время опасается проклятия Храма, которым примас Сарано грозит всякому, посмевшему утаить пепельный идол и оставить у себя. Еще тогда, когда Ремас Морвейн погиб, он насторожился. Явление моровых чудищ прямо в городе! Будто и без того у нас мало проблем. А Брара честна, законопослушна, богобоязненна. Она хорошая женщина, мы обязаны ей помочь.
Советник замялся, но все же добавил:
— Я не поскуплюсь, сударыня… не сочтите это оскорблением.
— О крепости спроси, — подтолкнул в бок Черрим, — а то зря, что ли, ходили…
Его золотые глазищи сверкнули тепло и насмешливо. Негоже просить награды прежде подвига. А с другой стороны, столько уже было этих подвигов, что можно и не стесняться. Но, вопреки тому, что собиралась сказать и к чему готовилась, Аррайда выдохнула:
— Почему дом Редоран, известный своим благородством, узаконил рабство?
Словно из резко разжатого кулака, всплыло пыльное солнце над Молаг-Маром, каменные ворота рабского рынка и кандальный звон. И яростный крик Пикстар: «Она врет!» Потому что для нее действительно было лучше погибнуть, чем стать рабыней.
— Я так понимаю, на вас оказали влияние «Две лампы», пытающиеся извести рабство в Морроувинде. И эта девица, Звездочка, подозреваемая в том, что выдает себя за воплощение владыки Неревара. Ложное воплощение. Кровнику дома негоже общаться с подобными особами, — сухо высказался советник.
— А с кем мне следует общаться?
Сарети сцепил пальцы:
— Сударыня! Иметь рабов — это исконная привилегия данмеров. Тиберий Септим, подписывая Закон о Перемирии с богом-королем Вивеком, и то не посмел ее отменить.
— Так сделайте это за них.
Карий взгляд скрестился с алым.
— Благородным надо быть до конца, а не только по отношению к друзьям и родственникам.
— Вы обвиняете меня в неблагородстве?
Ничего не стоило промолчать. Вспомнить, как Сарети по-доброму отнесся к ней, как награждал и наградит еще…
— Обвиняю.
Холодная вода поднимается к лодыжкам; охватывает колени; подступает под грудь, обручем сжимает горло. Дождевые капли оставляют на воде вмятины и круги… И вместе с ними падают слова:
— Мне кажется… данмеры стали прокляты не только потому, что предали Неревара. А из-за их чванства и гордыни. Из желания повелевать всеми.
— Что?..
— Вот мой друг, — Аррайда положила руку на плечо хаджита. — Под лохматой шкурой бьется благородное сердце. Но вы же данмеры! Мы все для вас нвах, а зверолюди и того больше звери, меховой коврик у кровати.
Черрим фыркнул:
— Не завидую я тому, кто из меня попытается сделать меховой коврик.
— Ко мне приходила во сне госпожа Азура...
Атин, переломив себя, шагнул вперед, взял Аррайду за руку со шрамом на запястье — знаком принадлежности к Дому Редоран:
— Это граничит со святотатством.
— Но ведь многие данмеры втайне продолжают поклоняться духам предков и исповедовать даэдрические культы. Даже Храм официально признает благих Предтеч, среди которых Боэта, Азура и Мефала. Возможно, желание иметь у себя пепельный идол идет отсюда? — она замерла на миг, пораженная собственной мыслью.
— Я не хочу спорить с вами о религии, сударыня.
— Значит, иди и исполняй? Мы для вас инструмент, хороший лишь до тех пор, пока молчит?
Атин покраснел, а наемница, уходя, бросила через плечо:
— Почему мне приходится метаться туда и сюда, давя очаги пожара, вместо того чтобы уничтожить его причину?
— Войны не выигрывают вот так просто! Нужен лидер, военный совет, четкий план…
— В общем, масса поводов, чтобы ничего не делать и ждать, пока кто-либо это сделает за тебя. Я поняла.
В коридоре она прислонилась к стене и закрыла глаза.
— Я дура, Черрим.
— Ну, есть немного.
Аррайда стукнула кулаком в стену:
— Я поторопилась с этим разговором. То, что для меня ясно, как на ладони… Что бунт спящих, нападения моровых тварей, пепельные бури и идолы — звенья одной цепи, и Дагот держит в руках ее конец... Сарети нужно время, чтобы это осознать и принять.
— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — бойцовый кот обнажил сверкающие зубы. — Пусть советник зреет. Идем к Эдвине.
Глава Альдрунской гильдии магов, забыв про свой статус, кинулась им навстречу, спотыкаясь на крутых ступеньках, и повисла сперва на Аррайде, потом на Черриме. После чего отступила и окинула обоих возмущенным взглядом.
— Ну разве так можно?! — вопрошала она. — Столько дней в отлучке, и ни слова, ни весточки. Явились-не запылились, день торчат в городе, и снова не ко мне!
— А ты откуда знаешь? — подгребая ее под мышку и неся по коридору, пробасил Черрим.
— Да уж знаю.
— Не люблю, когда за мной шпионят.
— Лучше мои люди, чем чьи-то еще. Считайте их негласной охраной. Да поставь ты меня!
Черрим послушался и поставил. Аррайда хмыкнула.
— Значит, за мной три охраны таскаются, как минимум. И все без спроса. Хорошо, еще денег за услуги не просят.
— Да я своим сама плачу, — магичка небрежно махнула рукой. И сняв защитные заклинания, отперла двери в кабинет. — Прошу. Так понимаю, дело касается особняка Морвейн.
— У тебя и в Скаре шпи… свои люди? — уточнила Аррайда. Черрим якобы удивленно хлопнул золотыми очами и устроился на краю широкого письменного стола. Магичка недовольно фыркнула и — уселась рядом с ним, оглаживая любимое синее платье. Синий цвет приятствует работоспособности.
— Ну, просто я умею делать выводы, — заметила Эдвина скромно. — Даже при недостатке сведений.
— Которые прямо от меня тут узнала, — котище сочно захохотал. — Пока ты, Арри, на чучело двемера пялилась.
Наемница демонстративно отвернулась от полного двемерского доспеха, подпиравшего стену. Насупила брови, но промолчала.
— И… я чувствую себя виноватой, что не отнеслась к этому делу с должным вниманием, — черноволосая магичка подняла темные глаза на собеседников. — Оррент Геонтин упомянул, что запечатал входы в поместье. Это один из членов нашего отделения, бретон, как и я. Он очень талантливый.
— У тебя все талантливые, — ухмыльнулся бойцовый кот. Эдвина надулась.
— Может, надо было сделать что-то еще. Но тут то одно, то другое, то индюк этот с отчетом пристает.
— Требониус? — припомнила имя главы гильдии магов Вварденфелла Аррайда.
Магичка зашипела не хуже масла на огне. Черрим приобнял ее:
— Не горюй. Наш Сжоринг еще хуже. Ваш так просто дурак.
— И советница Морвейн больше не обращалась, и твари наружу не лезли. И стратег из меня никакой. В общем… я чувствую себя законченной дурой!
Черрим с Аррайдой расхохотались. Хаджит похлопал расстроенную Эдвину по плечу:
— Вы как сговорились сегодня каяться. Ладно себя винить. С мором не шутят. Да и мало ли кто из корпрусных тварей засесть там мог и сколько. И в городе нас тогда не было. А потом… тут хватает дверей заколоченных. Люди ко всему привыкают, и очень быстро. Особенно к тому, чего знать не хочется.
Эдвина тяжело вздохнула.
— Ладно. Кончаем плакать. Зови своего Оррента. Разберемся, какая скотина там засела.
Он почесал пышные баки.
— Возможно, для Дагота это была разведка боем. Тогда бретон твой и вправду отличный маг, раз при бунте спящих ни один оттуда на помощь не вылез.
— Или они друг друга уже съели… с голоду, — все еще дуясь за чучело, буркнула Аррайда. — Сколько они там торчат? Месяц или два?
Черрим сморщил нос:
— Эх! У семи нянек дитя без уха. Редоранская стража, легион, бойцы, маги… А советница Брара, как бродяга, под забором ночует.
— Ох, не верю я в такое счастье, что съели, отравились и сами умерли… — Эдвина пригладила блестящие волосы, прошлась по кабинету и постучала двемерские доспехи по кирасе, вызвав глубокий звук. Под сводами гильдии раскатилось эхо, и буквально через минуту на пороге объявился уже упомянутый Эдвиной Оррент Геонтин. Показался он гостям стеснительным и недалеким. А может, просто на бретона худо влияла несравненная краса его начальницы.
Меры, предпринятые им и его помощниками для того, чтобы корпрусные твари не вырвались на свободу, волшебник описал довольно складно. Поведал, как говорил с перепуганными обитателями особняка и какие звуки слышались из-за запечатанных дверей. Но кто конкретно там засел и сколько, сказать не сумел. Не пепепльные упыри и не маги Шестого Дома — единственное, в чем они могли быть уверены. Поскольку печати с дверей изнутри так никто и не снял.
Эдвина отпустила подчиненного и виновато покосилась на друзей.
— Негусто.
Черрим покрутил башкой.
— И то хлеб. Вы тут подождите план и ключи, девочки. А я пока соберу наших и займемся слугами. Возможно, кто-нибудь что-нибудь существенное вспомнит. У тебя же есть описание этих тварей, Эдвина?
Магичка потянулась к потрепанному здоровенному тому у себя над головой, постаравшись не разронять листы.
— Бестиарий, и даже с картинками. Кто тебя интересует?
— Все! — отрезал Черрим. — Но потом.
Через час в кабинете Эдвины стало не протолкнуться. Кроме нее с Аррайдой набилась туда дюжина воинов — бывших рабов Андасрэта. Кто поскромнее, отирали стены, самые бойкие сгрудились над планами, разложенными на столе, и прижатыми книгами по углам, чтобы не сворачивался пергамент. Бретон Габриель играл в гляделки с соотечественником Оррентом, которого госпожа Элберт тоже вызвала на совет. Тут же дулась на всех певица Звездочка — потому что на нее никто не обращал внимания.
Последним объявился Черрим. Он сверкал довольной ухмылкой во все зубы и тряс в ладони звенящую связку ключей. Вместе с ним вошел высокий данмер в простых костяных доспехах редоранской стражи. На нем не было шлема, черные с проседью волосы были скручены в узел на темени и охвачены лентой цветов рода Морвейн. А лицо было разом смущенное и решительное, и на серых скулах цвели два коричневых пятна.
— Нилос Тальдс, телохранитель советницы Брары, — торжественно представил Черрим. — Он был в доме в ту ночь. И рассказал мне много любопытного. И, кстати, именно он спас жизнь госпоже Морвейн.
Данмер судорожно откашлялся.
Хаджит представил ему остальных и, переместившись к столу, попросил Тальдса рассказывать. Тот наклонился над схемами:
— Так… что тут у нас? А, вот… главный вход и комната для караула, парадная лестница вниз… Два других поста у задней двери и возле люков за уборной… Тут кухня, — он перебирал и откладывал пергаменты, — тут гостевые комнаты, зала для приемов… апартаменты госпожи Морвейн. Всегда трое дежурили в приемной, в ту ночь я как раз обходил посты. А тут, — он замер с устремленным в пустоту взглядом, словно рассматривал то, что другим не видно, — покои ее супруга, Ремаса. В последнее время стражникам очень не нравилось там дежурить.
Нилос провел кулаком по пергаменту.
— Вот, его кабинет. Идол стоял здесь. Но потом его могли перенести.
Он резко выдохнул. Перетянул наверх из стопки карту Альдруна и окрестностей, распрямил.
— Я никак не мог оставить это дело. И вот, — данмер указал место, где городская стена фактически смыкалась с горами. — Твари пришли отсюда. Тихо миновали дозорных на площадке, — он отчеркнул ногтем отрог горы, — там караульная башенка. Либо усыпили их магией. Прошли через калитку вот здесь — госпоже Браре нравилось ухаживать за плантацией каменевки снаружи, и она калиткой часто пользовалась сама. Да и рабочие предпочитали короткую дорогу. На ночь калитку запирали. Но ключ нетрудно украсть или подделать. Или они могли перелезть через стену в промежуток между патрулями. А дальше… Хозяин сам открыл им заднюю дверь.
На минуту в кабинете повисло молчание. Нилос то сжимал пальцы в кулак, то разжимал их, постукивали пластины латной перчатки.
— Мне кажется, в тот миг, когда произошло нападение, злое колдовство спало с него. И он мужественно погиб на пороге спальни, защищая госпожу. Я никогда не говорил советнице Браре. Мне кажется, господин Ремас совершил это под воздействием идола. И тот ночной мятеж, что потряс Альдрун, подтвердил мои подозрения. Хозяин был одним из спящих. Этот амок овладел и многими слугами и охраной. Мы больше дрались между собой, чем с пришедшими извне.
Темнота, опрокинутые светильники, треск ломаемой мебели и огня, вопли дерущихся… словно тенью повисли над кабинетом, и какое-то время все не решались хотя бы движением разрушить эту тень.
— Спасибо, что вы рассказали нам это, Тальдс, — Аррайда посмотрела на данмера. — Значит… нам придется иметь дело со спящими. Или чем-то похуже. Слишком долго они оставались там, чтобы не измениться, и чтобы их можно было спасти. Разве что доставить в Корпрусариум на Тель-Фир и надеяться, что Дивайт однажды найдет лекарство.
— Корпрусариум? — переспросил Нилос. — Да, я слышал.
— Сколько их могло в доме уцелеть?
— Нас вышло шестеро, я, госпожа Брара и четверо слуг, а всего в поместье было около трех десятков. Слуг и стражи. Так что, вероятно, некоторые из них… еще живы...
Аррайда кивнула.
— Теперь… Вы можете подсказать нам, что пришло с гор?
Эдвина пододвинула на середину стола бестиарий. Нилос, сняв рукавицу и послюнив пальцы, стал листать пергаменты. Выбрал три.
— Пепельный трупак, — Эдвина, склонив голову к плечу, посмотрела на серую фигуру с темным провалом вместо лица на первом. Аррайда скривилась, припомнив встречу с таким в Балморском отделении магической гильдии.
— Магией не владеет, неплохо управляется дубиной.
Тальдс кивнул. Протянул ей еще рисунок.
— Этот, — магичка ткнула пальцем в большеголового силача в набедренной повязке, — раб пепла. С головой у него слабо. Зато швыряется молниями. Опасно, но не смертельно. А вот это, — она пустила по кругу вслед за первыми двумя третий, изображающий верткое полуголое создание с непреходящей злобой во взгляде и вытянутыми когтистыми пальцами, — ловчий корпруса. Так… — она выхватила из стопки четвертый листок. — Если эти там бегало это, то будут и калеки корпруса.
Пергаменты пошли по рукам. Воины неодобрительно или задумчиво фыркали, кто-то покашливал.
Аррайда посмотрела на Нилоса:
— Это все?
— Других я не видел. Но особняк большой.
— С чем мы еще можем столкнуться, Эдвина? Давай рассчитывать на самое неприятное.
Магичка фыркнула:
— Самое неприятное — Дагот Ур лично.
Со всех сторон посыпались смешки.
— А если серьезно, нам может встретиться вот это, — она отобрала существо в балахоне с маской мортуса — знакомого им по хижине Улин пепельного упыря, — и вот это.
«Этим» было упитанное создание со щупальцами вместо лица, ощетиненное молниями и огненными шарами.
— Ну и урод!
— Тихо! — рявкнул Черрим. — Налюбовались? Внимание!
Хаджит поднял руку, и гул сразу же утих.
— Расклад такой, — он посмотрел на Аррайду. — Идем тремя группами. В каждой три бойца и маг. Эдвина в ключевой, с нами — через главнй вход. Геонтин, вы… — бойцовый кот почесал усы, чтобы скрыть наглую улыбку. — Вы так сочно описали нам ваш поход через канализацию, вам и панцири в руки. Не заблудитесь. Поднимаетесь через люк в уборную и этим вот коридором, — котище прикрыл лапой карту, — в главный зал. Там назначаем место сбора.
Он все-таки фыркнул, прикрывая рот лапой.
Оррент мрачно улыбнулся, покосился на начальницу и важно кивнул.
— Габриель!
Светленький бретон вскинул голову.
— Ты идешь через черный ход и кухню. Проходите здесь и здесь, — обозначил когтем черту, — и в главный зал тоже.
И, поймав радостную улыбку белобрысого, уточнил:
— Сера маги! Ваше дело не устроить тут битву с Шором! Ваше дело — вовремя предупреждать бойцов, когда появтяся эти фиолетовенькие… сущности.
— Берем с собой сетки, или применяем заклинание паралича, — вступила Эдвина. — Остатки мебели ломать не нужно. Огненная буря только в крайних случаях. И… прихватите-ка по ведру воды. Против пепельных упырей самое оно, — она резко выдохнула.
— А для мордастых?
— А для мордастых годится любое оружие.
Хаджит стал распределять бойцов по отрядам.
— Так, еще слушать сюда. И внимательно. Хари видели и запомнили?
Бойцы выразили согласие.
— Калеки корпруса медленные, но очень сильные. Кому дороги целые кости — в драку с ними не лезть. Запутать сеткой, приложить заклинанием или подстрелить издали. В глаз. Иначе они разве почешутся. Ловчие корпруса, наоборот, слишком шустрые. Действуйте по обстановке, но касаться себя не давайте. Зараза, конечно, к заразе не липнет... — Черрим выразительно помолчал. — Так что если не хотите в Корпрусариум, будьте предельно осторожны.
Аррайда подняла руку:
— Дочь Фира Уупса просветила меня, что на больных успокоительно действует звук барабанчика.
Все тут же оглянулись на Звездочку. Данмерка покраснела:
— Что?! Я, Нереварин, должна стучать тварям в барабанчик?!
Нилос дернулся, но промолчал.
Эдвина красивым жестом поправила блестящие волосы:
— Или вы подчиняетесь приказам, милочка, или… — она кивнула магам-бретонам, — мы прямо сейчас потренируемся на вас в заклинаниях паралича и безмолвия и упакуем вот в эти прелестные… кто трогал доспехи?!
Силач-редгард Джофрей подпрыгнул и, установив двемерский доспех как можно ровнее, сделал вид, что сметает с него пыль.
— Я… буду подчиняться, — Пикстар скрипнула зубами.
Черрим с Эдвиной глянули на Аррайду.
— Пусть идет. В нашем отряде. Сера Нилос, вы тоже с нами. Покажете дорогу.
Хаджит резко выдохнул.
— Отвлекающие отряды! Только отвлекать! Не выходит идти вперед — забаррикадируйтесь. От вас в лоб переть не требуется. И головы сложить тоже. Тяните время, пока мы идол пепельный не уничтожим. При встрече групп два огненных шара в потолок. Если же… мы столкнемся с Даготом лично… с чем-то непосильным, то сигналим общее отступление. Что все разом могут услышать? — он повернулся к Эдвине.
— Заклинание уховертки. Наше — три подряд.
Магичка воспроизвела сигнал. Маги скривились и зажали уши.
— Годится. По этому визгу сразу же альмсивляем. Свитки раздам перед атакой. Еще… Нужны три мага, к дверям снаружи. По уховертке пусть снова их запечатают. Их-то самих не скрутит?
— Я подберу таких, что выдержат.
Хаджит кивнул магичке и строго посмотрел на свою армию. Мечтавшие о великих подвигах поспешно отвели глаза.
— Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
— На закате выдвигаемся. Пока все свободны.
Воители повалили на выход, скопившись у двери, и подошедшему как раз сейчас Тьермэйлину пришлось изрядно поработать локтями и плечами, чтобы прорваться против течения. Его желтое лицо, увенчанное хвостатой прической, плыло над толпой, как сплющенная луна, губы улыбались. Наконец, он вырвался на свободу, пристально оглядел Аррайду с головы до ног и заключил в объятия.
— Ох! Как же я по тебе соскучился!
— Лин!.. Ты! Какими судьбами? — набросились на него друзья, дергая, тиская, хлопая по плечу.
— Из Вивека. Силтстрайдером. Застал! Уфф. Я предупредить. Ты же в Вивек не собираешься? — он посмотрел на наемницу. — Не хочешь попутешествовать? И от Альдруна подальше. И от Балморы. И вообще от всех правоверных городов.
— У нас тут особняк Морвейн. А потом разговор о крепости. Нибани Меса ждет только через полмесяца. А что случилось? — забросали его вопросами, Черрим попутно еще махал руками, чтобы поскорее освобождали кабинет. Запер дверь, встал к ней спиной и лишь тогда позволил аптекарю высказаться.
— У меня в Вивеке поставщик, — альдмер присел на угол стола и вытер лоб широким рукавом простой коричневой мантии. — Ауран Френис, аптекарь от богов. Я сдаю ей травы, у нее беру… А, неважно. Она меня попросила о помощи, какой-то гад оклеветал, будто у нее мази просроченные…
Черрим постучал Лина по плечу, призывая вернуться к делу.
— В общем, Арри, в Вивек тебе нельзя. Орден Дозора святой град на уши поставил, у них из Департамента Правды двое сбежали, — альдмер ткнул пальцем в потолок, обозначая местонахождение тюрьмы. — Беспрецендентный случай. И обвиняют в этом здоровилу орсимера и еще одного — в дорогих эбонитовых доспехах. Их как раз в тот день под вечер наверху видели, и вели они себя подозрительно.
Аррайда фыркнула. Тьермэйлин надул губы.
— И вовсе незачем ржать. И доспехи видели, и этих двоих. Я серьезно говорю. В городе обыск за обыском, стражи утроены, и глашатаи, и пергаменты по стенам, сулящие награду за головы. И аресты, и цепляются ко всем ординаторы, аки псы рыкающие. Вот я и говорю: тебе туда соваться не-за-чем. Да-а, совсем забыл, подарок тут для тебя. Как раз в крепости и поставишь.
Тьермэйлин распахнул двери и вернулся, кряхтя, обнимая руками нечто объемистое, завернутое в полотно. Шипеньем отгоняя добровольных помощников, взгромоздил на стол и сдернул ткань.
Это был тот самый букет из дома бронника Гро-Казара — из зеленого самородного стекла, белого и розового кварца и золотой проволоки. Похожий на многоступенчатый фонтан, от широкого основания до стреловидной верхушки раскинувший на крученых проволоках стеклянные и каменные звенящие цветы.
Невольно ахнула восхищенная Эдвина. Черрим с любопытством обернулся к аптекарю.
— Вам тут опытный бронник не нужен часом? — флегматично поинтересовался Лин.
Аррайда рассмеялась. И через минуту уже крепко жала руку богатырю Глорбу, облаченному в богатый доспех из стекла в тон коже и крайне серьезному.
|
| |
| |
