Кэсс прогрохотала по лестнице так, точно не бежала, а падала с нее. Высокая, жилистая; с копной всклокоченных, рыжих, жестких, как проволока, волос и фонарем под глазом. Таким, что, казалось, мог затмить по мощности дамбу Гувера и станцию «Гелиос-1».
— Нет, ты представь! — завопила она пронзительным голосом. — Он мне говорит, что мой лицевой паттерн не совпадает с записанным в базе!
Девушка, замершая перед смотровым окном пентхауса казино «Лаки-38», не пошевелилась. Свет был погашен. Худой силуэт смутно выделялся на фоне серебристого сияния наружной иллюминации, больше похожий на манекен, чем на живого человека.
— А ты что? — прозвучал с другой стороны ехидный голос, тоже девичий.
— А я звезданула ему кулаком в морду, — Кэсс подула на пальцы. — Рисованную эту, на корпусе. Думала, расстреляет. Не, признал.
— А покажи-ка мне этот твой паттерн, — ехидина спустилась по второму пролету и, скривившись от запаха перегара, ловко повернула лицо Кэсс к себе за подбородок. Щурясь, всмотрелась из-под капюшона мешковатой хламиды (на нее, похоже, и пошел мешок), осторожно потрогала пальцем опухоль. — Хороша-а… Радует, что скоро Аркейд явится. Так и быть, уделю тебе пять минут его драгоценного времени. А кстати, где это тебя так?
Кэсс скривилась, косясь на молчаливую третью.
— А не помню, Вики. Ну… сперва я отправилась отмечать победу. В «Гоморре», потому как всего дорогу перейти.
Вероника пожала худыми плечами:
— Не понимаю. Тут на месте все есть — и выпивка, и закуска. Из номера не выходя.
— Сравнила! — буркнула Кэсс. — Там шум, жара, свет, люди толпятся; новости, музыка, разговоры. А тут как в могиле. Комфортабельной, но могиле. Еще и роботы эти, стукнутые на всю голову. Сперва-то я думала, что буду здесь торчать, пока виски не кончится, а на деле…
— Кажется, тут я тебя понимаю, — сказала Вики примирительно. — В бункере у нас в последнее время было то же самое. Ай, чего теперь… А она? Молчит?
— Как статуя на Мохавском аванпосту, одна за двоих, — едко высказалась Кэсс. — Еще и свет выключила.
Вероника хмыкнула:
— Так у тебя он с собой.
И тоже потянула Кэсс к окну, за которым далеко впереди на фоне неба рисовались горные пики, а глубоко внизу сияли редкие огоньки.
— А вот представь, — заговорила Вики мечтательно, — что когда-то там огней было море, черноты ни пятнышка…
— Пришлось бы спать, завернувшись с головой в одеяло, — буркнула Кэссиди. И звезд не видно.
— Ну и хрен с ними, — вздохнула Вероника разочарованно. — Пойду, переоденусь. Скоро Аркейд появится. Повод — ее нога, — еще один осторожный взгляд на молчаливую, — а истинная причина — моя несравненная красота.
Девушки переглянулись и зафыркали.
— Ты бы лучше присела, Курьер, а то Арк нам головы отвернет! — бросила Вики и брызнула к лестнице.
Молчаливая дернула плечом.
— Оборванке с пустошей досталась страна, а она не знает, что с ней делать, — Кэсс выцарапала из заднего кармана брюк плоскую фляжку и шумно отхлебнула.
— Не знаю.
— И ты отгородилась ото всех, пялишься вниз и ищешь в темноте ответ? Или тебе просто рожи наши прискучили? — жилистая хмыкнула. — Зависла, прямо как я на аванпосту. А твой этот робот самоустранился, — она зыркнула на стадо разновеликих экранов над пультом, наводящим на мысли то ли об АЭС, то ли о звездном корабле.
Молчаливая снова неопределенно пожала плечами.
— Ну да, я сидела в тамошней казарме, и пила, и думала, что все у меня сгорело, и больше не на что опираться, и облажалась я со своей самостоятельностью по самые уши. И виски то в горло не шло, то не обжигало. Мать его! — поскольку рядом не оказалось ничего, чтобы разнести, Кэсс ударила кулаком в ладонь. — Больно… Я вон тоже. Подняла свой караван из ничего, выпестовала, выкормила с рук, и потом его сожгли. Просто сожгли, даже не разграбили. Чтобы подгрести под себя мое имя.
Она шумно вдохнула, верно, жалея, что так и не всадила пули в конкурентов. И продолжила с мрачной убежденностью:
— А у тебя больше, чем караван. И падать будет больнее, если вообще выживешь. И раз уж хватило наглости извернуться, прокинуть всех и вся, и вырвать кусок из-под оскаленных морд сцепившихся быка и медведя — продавай его подороже. Прямо сейчас. Пока ты на гребне, пока герой и знамя пустошей, а не просравший все идиот.
Кэсс запыхалась от столь длинной речи, вдохновленной виски, и надолго присосалась к горлышку фляги. Сверху раздались редкие хлопки ладоней.
— Не слушай ее, — звонко заявила Вероника. — Это сейчас НКР и Легион равно взбешены, как ты ловко все провернула у них под носом. А главное, внезапно. Даже для самой себя, так? Они опомнятся, и подумают, и наверняка оценят преимущества буферной державы промежду ними.
Кэсс вздернула голову:
— Ты еще здесь?!
— Ага, — Вики хмыкнула. — Мне ведь тоже интересно. Да с Мохаве будут пылинки сдувать!
— Легион?!
— И он тоже. Потому что пока у нас есть секьюритроны мистера Хауса, мы в состоянии навалять им по самое не хочу, как в этот раз. Ну и торговать порою намного выгодней, чем драться. А легат Ланий — вовсе не такой упертый дурак, Кэсс, как тебе хочется думать. И если бы ты хоть чуть-чуть знала историю…
И исчезла прежде, чем рыжая разразилась матерной тирадой касательно досужих умников-писцов из Братства Стали.
— Так что будешь делать? — спросила Кэсс хрипло, опять поворачиваясь к Курьеру.
— Легион вернется. И НКР тоже. Империи не могу не расширяться и не захватывать все, что способны подгрести. И нам придется готовиться к этому. А пока, — она шагнула ближе к стеклу. — Пока я наберу рабочих замостить Стрип. Потому что надоело все время спотыкаться.
— Что-о? — в ошеломлении протянула Кэсс.
— Мне надоело жить в свинарнике! Я ненавижу эти занавески! Ветхая дрянь! — она рванула вниз голубовато-серую, точно обгрызенную понизу тряпку в арке между помещениями — бывшую портьеру. Та упала ворохом под ноги, поднялось пыльное облачко. А девушка, хромая, ринулась ко второй, расправляясь с ней столь же безжалостно. И нацелилась на третью.
— Они напоминают тебе мистера Хауса?
Курьер развернулась, резко проведя локтем вдоль лица:
— Он был мерзкий! Опутанный трубками, тощий, как макаронина, полутруп, диктующий свои условия живым. Я не жалею о нем. А занавески. Они колышутся, и…
— То есть… ты боишься занавесок?
— Нет, черт возьми! — взревела собеседница, топая ногой. И опустилась на пол, обхватив голень, кривясь от боли. — Столько роботов… могли сменить. Или подшить, хотя бы.
Кэсс наклонилась, протягивая руку:
— Слишком тонкая работа.
— Для секса они годились. Так что и это бы смогли.
С помощью рыжей Курьер утвердилась на ногах.
— Я говорила Хаусу, что сильнее люблю Мохаве. Что на пустошах мне лучше, чем в этом городе. Потому что тут все прогнило и изветшало. А мы цепляемся за останки старого мира, не решаясь начать жить заново.
Она замолчала, тяжело и хрипло дыша.
— Между прочим, — заметила рыжая назидательно, — если бы ты не претендовала на самостоятельность и оставила все разгребать НКР, ты была бы счастливее.
— А другие?
— Вы можете любить НКР, Кэсс, но другие не обязаны с вами согласиться. Добрый вечер, девушки. Или, верней, доброй ночи. У вас тут что? Генеральная уборка?
С лестницы с добродушной насмешкой глядел сверху вниз мужчина, из тех, что красавцем не назовешь, но симпатичным запросто. Вероника, облаченная в нарядное белое платье, встав на цыпочки, выглядывала из-за его спины.
— Нет, док. Охота на рваные занавески, — Кэсс пожала угловатыми плечами. — Впрочем, это не мое дело.
Он взлохматил соломенные волосы, поправил очки в черной строгой оправе и стал спускаться, задевая о перила металлическим кейсом, сопровождаемый запахом лекарств, как иные запахом хорошего одеколона. Вероника семенила следом, сделав губки бантиком; сверкали темные глаза и уложенные крупными волнами черные волосы.
— Соратников, что помогали добывать трон, положено возводить в дворянское звание. И раздавать им землю. Я бы хотела получить какую-нибудь старинную библиотеку…
— Возможно, -- Курьер кивнула. -- Я соберу на совет тех, для кого эта земля столь же важна, как и для нас. И открою «Лаки-38», скорее всего.
— Откроешь казино? Вот это мудро. Да народ толпами рванет на него посмотреть, — Вики отбросила прядь со лба. — Правда, управлением им отнимает кучу времени…
— Управлять будет Франт из «Топса», он туповат, но надежен. А гостиницей займется Сара, она преуспела в этом в «Убежище-21». Да и должна получить компенсацию за то, как Хаус распорядился ее домом.
— А ты?
— Я выберу базой либо бывшую тюрьму НКР, либо испытательный полигон «Репкон». Последователи Брайта, улетая в землю обетованную, оставили офис в неплохом состоянии. И начну собирать и тренировать новобранцев для охраны караванов и границ.
Кэсс хмыкнула.
— Ты говорила, что ничего не знаешь. А тут целый продуманный план.
— План — всегда первая жертва боя…
Курьер запнулась и побледнела. Девушки проследили за ее взглядом, желая понять, какого призрака подруга увидела. Но на лестнице стоял обыкновенный мужчина: может, чуть более широкоплечий и рослый, чем прочие. Он был в форме бойца НКР и красном берете с эмблемой, указывающей на принадлежность к снайперам первого разведбата. С рубленым лицом и челюстью, которую принято называть волевой. У рта пролегли жесткие складки. Глаза укрывали солнцезащитные очки, нелепо смотрящиеся в затемненном помещении. Из-за плеча торчал приклад карабина, а на плече болтался вещевой мешок. Похоже, мужчина был полностью готов к дороге. Он собирался что-то сказать. Но Аркейд опередил.
— Бун, погодите с вашим судьбоносным заявлением, пока я не обработаю рану. У меня времени совсем ничего, а тут и вторая пациентка нарисовалась, — док дернул головой в сторону Кэсс. Вики хихикнула.
— Девушки! — Аркейд улыбнулся самой обаятельной улыбкой, какую только смог изобразить. — А не поехать ли вам в президентский люкс? Чем меньше вы станете меня отвлекать, тем скорей я прибуду…
— Ну-у, если наша помощь здесь совсем не нужна… — Вероника дернула голым плечиком. Подхватила Кэсс под руку: — Что же… Бедным девушкам придется развлекать себя самим. Но, не дождавшись, мы вернемся!
Аркейд, казалось, мгновенно выкинул их из головы.
— Та-ак… А почему ты, собственно, стоишь? — обратился он к Курьеру.
— А что, лежать?
— Ну… лежа ты бы выглядела на так сурово. Да и пижама на тебе смотрится элегантнее, чем бронированный наряд из элементов раскладушки.
Он хмыкнул.
— Вики верно говорит. Ты неоправданно строго к себе относишься. Прежде, чем задумываться о высоких материях, следует банально выздороветь. Где-то тут была кровать.
Аркейд подставил согнутый локоть, чтобы раненая могла опереться.
— Я отнес бы тебя на руках. Но твой снайпер буравит мне взглядом спину, выбирая место для аккуратной маленькой дырки, если я окажусь чересчур фамильярен.
— Он не мой.
— Хорошо, не твой. Но в броне ты все равно тяжеловата.
Док довел Курьера до постели. Зажег бра и настольную лампу. Открыл чемоданчик. Извлек и надел халат с острыми складками, жесткий от крахмала; вынул несколько стимуляторов. Лекарствами запахло сильнее. Аркейд отправился мыть руки, бросив через плечо:
— Стягивай штаны, ложись на живот и постарайся не дергаться. Помни, что я не особо нежен при перевязках.
Несколько минут он сосредоточенно занимался делом. Сгреб в пакеты грязные бинты и использованные шприцы. Снова отошел, чтобы вымыть руки.
— Так. Давай-ка переворачивайся. Денька три потемпературишь, и, считай, обошлось.
Помог ей лечь на бок, укрыл одеялом.
— Я тут подумал… на досуге… занимаясь в форте больными и ранеными. Роботы — это чудесно. И все же тебе нужен телохранитель-человек. Удерживать от глупостей. Прикрыть с тыла. Потому что, ставлю плазменку против горсти крышек, на тебя уже идет охота. И, как с Бенни, в этот раз может просто не повезти.
Пальцы, стиснувшие его запястье, были липкими и горячими. Губы Курьера дрожали и зрачки плавали в огромных глазах. И не знай ее док достаточно, подумал бы, что подсела на мед-икс.
— Он не согласится.
— Я спрошу.
— Геннон! Нет!
Бун стоял в арке, и Аркейд с неудовольствием отметил, что все-таки глядит на него, пусть совсем немного, но снизу вверх. И потому даже не попытался скрывать раздражение. Тем более что и разговор его с Курьером снайпер прекрасно слышал.
— Можете застрелить меня к чертовой матери, ваше право. Но что девочка еще должна совершить, чтобы вы ее заметили?
— Вас не просили в это лезть.
— Я и не лезу. Что мне ей сказать?
Бун отодвинул Аркейда с дороги. Подошел к кровати. Присел на корточки. Взял ладонь Курьера в свои, тяжелые, со вздувшимися венами:
— Не плачь. Я всегда прикрою тебе спину.