— Ты сдурел, да? — губы Тарне дрожали.
— Арбалетный болт в плечо, на перевале. В то же самое, — Сапожок вытер красные, как у кролика, глаза. — Кость раздроблена, много крови потеряла. Да еще и простыла… в снегу.
— А вы где были?! — Тарне встряхнула мальчишку так, что его голова закачалась, будто у тряпичной куклы.
— Ты… Она нас оставила! В таверне приказала дожидаться! И ушла… на перевал.
— А вы и послушали! — плевалась ядом девушка, поспевая за ним и взгромождаясь с седалищного камня на рыжую кобылку, для нее оседланную.
— У нас был приказ: ждать два часа. Госпожа Аррайда не вернулась, и Драугас снарядил поиски. Там седловина.
Сапожок прикрыл на мгновение лицо руками.
— Ветер крупку в лицо метет. Хорошо, что псы с нами были. Полузасыпанные тела… Хорошо, что волков не принесло.
— Найенны? — Тарне решительно направила кобылку к воротам. — Да шевелись же! Ой, ты не упадешь?
— Нет. Каралисы, контрабандисты, тележка, мертвая лошадь. И они двое. Незнакомец, ему в горло попало, — Сапожок подогнал коня коленями. — И она. И кровь ледяная. Они там рубились против этих, а их кто-то сверху снял. Не обобрали, похоже, побоялись подойти.
Голос мальчишки делался все тише, под конец Тарне едва разбирала слова.
— Дура! — выкрикнула она, опуская голову к гриве. — Чего она меня не взяла? Дура!
— Чтобы и тебя тоже? — Сапожок, дотянувшись, на мгновение стиснул девичью ладонь. — Мы в таверну хотели, но она приказала в Веренгу. И этого Варнаса к ней привезти. Она дважды очнулась… за дорогу. Драугас… не посмел ослушаться. А я вперед. Она его зовет так настойчиво. Варнаса.
— А он сбежал.
— Ну, он же не знал, что понадобиться так срочно. Она вон даже тебя не предупредила, куда едет и зачем.
Тарне лишь скрипнула зубами да пришпорила рыжую.

Обратная дорога для лютинистки обратилась в полный кошмар. Им казалось, они не довезут госпожу живой, но до Веренги Аррайда дотянула — сперва на санях по заснеженным горным дорогам; потом на носилках, прикрепленных к седлам иноходцев. Еще прежде объявились лекари из Храма, особенно опытные в исцеляющей волшбе, а вот Варнас словно растворился на просторах Самайна.
— Драугас кровь заговаривал, но он не целитель.
— А почему целителя не взяли?
— Брали, так он заболел.
—Двоих надо было брать!
— Да что ты меня изводишь всю дорогу, я нечто виноват? — вырвался от Тарне Сапожок.
Старый дворец был полон голосами, топотом ног, прочими звуками, но в покоях стояла давящая, почти мертвая тишина.
Слабый огонь в очаге, плотные занавеси на окнах, беспробудная ночь.
Когда госпожа очнулась, Тарне оставила все обвинения на будущее, лишь бы не прогнали. Устроилась с лютней в углу, положив тряпицу на отверстие: струнный звук стал почти неслышен и никого не мог побеспокоить.
Около полуночи двери мягонько приоткрылись:
— Пару минут, Ньел, не больше, она очень слабая, — лицо у Драугаса у самого было, как у мертвеца.
— Это очень важно. Я не знал, что госпожа ранена, — Ньел из Дома Трумин отбросил от лица потные белые волосы и вошел:
— Леди?
Тарне захотелось запустить в него чем-нибудь потяжелее, но лютинистка сдержалась, предусмотрительно скорчилась в своем углу, стараясь быть как можно незаметнее.
Храмовая сиделка уступила Сарну табурет у постели и на цыпочках вышла.
— Ньел, — голос у Аррайды был слабый, чуть слышный. — Что?
— Простите, леди. Бунт в войсках.
— Имболки?
Он дернул головой:
— Нет, как ни странно. Люди Гураха Даннанского не поладили с Лоди: то ли с наградой он их обошел, то ли провиант вовремя не подвезли. Они считают себя героями войны; схватили Лоди и посадили под стражу, выгнали из своего лагеря всех офицеров, а того, кто посмел сопротивляться, убили. Как мне их наказать?
— Того, кто убивал — повесьте, остальным — децимация.
— Казнить каждого десятого?
— Нет, перевести на просо и брюкву, пока кровью не искупят вину.
Ньел засмеялся.
— Вы чудо! И Феррас будет счастлив: ему как раз некуда сбыть остатки зерна.
— Моих людей?! Казнить моих людей?!
Темная фигура выступила из угла. Ни шелеста, ни дуновения. Призрак?
— Гурах?! Вы же мертвы.
— Зря надеетесь! Ньел, не трогайте меч, вам не убить меня! Я не погиб, но нахожусь за много миль отсюда.
— Где? — спросила Аррайда, щурясь.
— Там, где меня не достанут твои слуги, самайн! У друга.
— Вот как? Армия Даннан лишилась вожака, она бунтует, — Ньел резко вдвинул меч в ножны, — а тот, кто считается павшим героем, чью смерть оплакали — гостит у друга.
— Я вернусь и разберусь с вами, — бросил призрак с угрозой.
— И как скоро нам ждать столь замечательного события?
— Скоро.
— Вы умерли, Гурах, вас не признают.
— Мой друг лорд Гивел подтвердит, что я жив!
Аррайда, опершись здоровой рукой на подушку, села в постели:
— Вот как?
— Ну да, он спас меня, вытянул из подвалов крепости Иней за минуту до взрыва.
— А ваших людей накрыло обломками.
— Иногда приходится жертвовать малым, чтобы спасти великое! — торжественно провозгласил бывший глава Дома Даннан. Ньел закашлялся.
— Ну, не стану осуждать вашу мораль, — продолжила Аррайда насмешливо. — Вот только Гивел не обрадуется вашему воскрешению. Он слишком нежно любит вашу вдову.
— Это клевета!
— Явитесь в лагерь и проверьте. И кстати… где ваши прекрасные доспехи… из «твердого» серебра? И оружие?
— Я… одет по-домашнему. М-м, должен признаться, меня попросили их отдать. Временно. В подтверждение дружеских намерений. Мы как раз собирались подписать договор между нашими Домами и против вас, леди.
Вот же дурак, подумала Тарне.
— Это не клевета, — Ньел мрачно посмотрел на призрака. — Гивел был осужден за предательство, Гивате помогла ему бежать, но перед этим он публично признался в своей к ней любви.
— Друг, как ты мог! — патетично воскликнул Гурах. — Я это проверю. Дайте мне слово каралиса!
— Даю, — торжественно поднял руку Ньел.
— Ну! — надувался возмущением лорд Даннан. — Он ответит за похищение!
— Кто кого еще похитил.
Гурах пропустил замечание трумина мимо ушей.
— Где они теперь? Этот и… моя бедная Иранис?
— Один из предводителей найеннов, Бьерн Босой, как раз накануне прислал парламентеров. Двенадцать воинов в лодке и груду мешков. Запросил за пленников по весу. И особо предупредил, что вес леди Гивате растет.
— Что?! — пожалуй, лишь призрачность помешала Гураху вцепиться Сарну в горло. — Они изнасиловали мою девочку?! Она беременна?!
Даннан с легким хлопком исчез.
— Что там… с этим Бьерном? — спросила Аррайда.
— Его серпентары захватили «Опал» в устье Сабрины. Капитан не был столь искушен в морских сражениях, как… Леди! — Ньел подхватил падающую Аррайду, выпачкав пальцы ее кровью.
Кинулся к двери:
— Эй, на помощь!
В покое стало людно и шумно. Сарн обратился к Драугасу:
— Прошу простить. Передайте леди, чтобы выздоравливала. Я сообщу, чем все закончится.
И стремительно вышел. Его ждали мятежные войска.