-- Сель-кенигин!
Служанка тяжело дышала, прижимая руки к разгоревшимся щекам. Но раньше нее проникли в мастерскую волны любопытства и нетерпения. Сель бросила ложку в котелок и сорвала передник.
-- Прорыв?
-- Нет, что вы! -- девчонка засопела. -- Гонец. Из Реморы.
Дама прижала руки к ронду -- кольцу силы, зеленому обручу, прорастающему изо лба.
-- Что у них? Кроме Вылета, конечно? -- Сель подвигала крыльями, заставив юную служанку пискнуть от восторга, когда встряхнулось и расправилось за спиной изумрудное облако. -- Или старая кенигин умерла?
Вопросы задавались себе самой, но девочка, бегущая сзади, вопила:
-- Не знаю! -- и то и дело всплескивала руками. Звук отдавался в ронде глухой болью. А в узком коридоре невозможно было лететь.
Сель-кенигин обернулась и пристально взглянула на спутницу, ронд почти нечувствительно полыхнул, и девочка заткнулась на полуслове.
-- Где он?
-- А... э...
Но Сель уже увидела в ее голове ответ: в цветочном покое, -- и завернула туда. Гонец, одетый в черно-серебряные цвета башни Ремора, сложив аметистовые с синей каймою крылья, подкреплялся вином и медовыми лепешками. Ронд его был почти бесцветным от усталости.
-- На тебя напали?
Гонец привстал, склонив голову:
-- Нет, благородная кенигин. Я спешил. Нам нужна помощь.
Он открылся, посылая картину из головы в голову, что делалось лишь в исключительных случаях. И Сель заторопилась.
-- Хатт! Отряд крылатых в полной силе! -- мысленный зов пронзил стены и перекрытия башни Карм, отыскав капитана личной гвардии кенигин. -- Оставайся здесь, -- вслух сказала она гонцу. -- Можешь дождаться меня, а можешь, отдохнув, не спеша возвращаться домой. Я распоряжусь -- тебя проводят.
Скупо кивнула. Забежала в мастерскую за сумкой со снадобьями и оружием. По винтовым коридорам добралась до верхних парапетов и без разбега ухнула вниз, чувствуя, как забилось сердце и запульсировал ронд, наполняя силой резко развернувшиеся, дрожащие от восторга крылья.

В пол дня они одолели расстояние между башнями. Уже на подлете к Реморе разглядела Сель темноволосую женщину в узком, черном с серебряной вышивкой платье, встречающую на галерее. Крылья и ронд у нее тоже были черными и словно усыпанными серебром. Легче кленового листа кенигин спустилась к ней, отметив распущенные длинные волосы, тогда как собственные соломенные кудри Сель были заплетены в тугие косы над ушами, а квадратные косники с россыпью смарагдов спускались на грудь. Что ни башня -- свой обычай. Крылатые раздроблены и оттого все чаще тонут в море тьмы.
Лучники в черном, сопровождавшие черноволосую, отступили, давая место для приземления гвардии Карма.
Сель усмехнулась: это напоказ. На самом деле лучников враги не должны видеть. Да и не чувствовала она злых намерений. Или даже путаницы глупых мыслей, часто их прикрывающей. Дама в черном -- она оказалась на голову выше и куда худее Сель -- улыбнулась в ответ. Раскрыла руки и крылья:
-- Приветствую крылатую! Меня звать Ронха. Я наместница.
Кенигин сдержанно поклонилась.
-- О твоих воинах позаботятся. Хочешь умыться?
Сель показала Хатту растопыренные пальцы правой руки: "Все в порядке. Мне не мешать". И спокойно пошла за Ронхой.
Все башни крылатых росли одинаково: конусовидная гора, обведенная галереями. Изъязвленная переходами, тупиками, личными комнатами; родильными камерами, мастерскими, кордегардиями, амбарами -- на вид без складу и ладу. Разновеликие ступеньки, переходящие в пандусы и наоборот; сдвижные двери, перегородки; странные закоулки, похожие на заворот кишечника. Но когда привыкаешь бегать изо дня в день по этим лабиринтам, то ни нелепыми, ни странными они уже не кажутся. И нежданный изгиб коридора, ваза с чудесным рисунком или распахнутое в небо арочное окно дивно раскрашивают жизнь.
-- Ты сильно устала?
Сель обернулась. Странный вопрос. Одно дело -- парить в небе, подставив ронд и расправленные крылья под легкое давление солнечного света, наполняясь мощью и радостью. И совсем другое -- нестись сломя голову, рискуя столкнуться с врагом и боясь не успеть.
-- Ашад умерла? -- ответила Сель вопросом на вопрос.
-- Умерла.
-- Позовете других кенигин на похороны?
Походня в руке Ронхи качнулась, мазнув копотью низкий свод. "Мы медленно катимся к варварству", -- подумала Сель.
-- Нет. Это внутреннее дело. К тому же Стена слишком близко. Южане струсят, а северянам не до того.
-- Я прилетела, -- произнесла Сель и тут же пожалела о своей несдержанности. Но Ронха лишь благоговейно наклонила голову.
Нажала рычаг в стене, и железная дверь крылом летучей мыши сложилась кверху, открывая наполненную паром просторную купальню с шаровыми светильниками -- роями белых трепещущих мотыльков. По стенам струилась вода, с шумом и плеском наполняла огромную круглую чашу, выложенную мозаикой. Рядом на мраморной скамье лежали полотенца и свежая одежда: безрукавка на меху с бронзовой застежкой, короткая кожаная юбка и передник.
-- Спасибо, -- Сель не стесняясь сбросила пыльное платье.
-- Тебя дождаться?
-- Да, я скоро.
Она с наслаждением ухнула в воду с головой. Выскользнула, пища и разбрасывая брызги с мокрых кос и крыльев. Помахала ими, сбрасывая влагу. Быстро вытерлась и надела чистое:
-- Я готова.
Они миновали Серый ярус и на подъемнике спустились еще ниже, к самым корням Реморы, к темницам и родильным камерам. Сель охватила невольная дрожь -- любой крылатый тянется к свету и боится темноты. Пульсация ронда болью отозвалась в висках, кенигин завернулась, как в плащ, в трепещущие крылья. В сумрачных коридорах им с Ронхой все чаще попадались крылатые. Их можно было принять за статуи -- если бы не сияние рондов и дрожь в свернутых крыльях.
-- Мы нарочно поместили Элвин здесь, -- хрипло пояснила провожатая. -- И все равно стражей в цепи приходится сменять каждый час.
-- Расплата за суровость, -- усмехнулась Сель, не понимая, какой скрежет тянет ее за язык говорить колкости.
-- Башне нужна молодая кенигин. Элвин лучшая. Мы ни в чем не нарушили закон.
Сель, мотнув косами, склонила голову. Брызги побежали по щекам.
-- Дама Ронха, я тебя не обвиняю.
-- Прости. Уже два дня мы все в напряжении. Если бы не охранная цепь, Элвин взорвала бы Ремору изнутри.
-- М-да... -- на этот раз Сель вовремя прикусила язык.
-- Я не пойду дальше. Прямо по коридору и четыре ступеньки вниз. Вдави выступающий камень справа у пояса, чтобы дверь открылась.
-- Спасибо.
-- Что тебе доставить?
-- Сумка с травами при мне, -- кенигин ощупала тугой кошель с двумя петлями, подвешенный на новый пояс. -- Потребуется жаровня. Свеже сцеженное молоко кормилицы. Полынное вино. Кувшины только глиняные, -- она задумалась. -- Бинты. Иглы лестовника. Зеленый и розовый мох. И обильный ужин.
Даже в полутьме было заметно, как Ронха покраснела. Кенигин едва сдержала смешок.
-- Мох там есть. И жаровню я ставила. Холст на бинты в сундуке. Остальное принесут немедленно.
Ронха подожгла от своей торчащую в скобе походню, отдала ее Сель. Еще раз низко поклонилась, так что черные кудри заслонили лицо:
-- Светлый Воин да хранит тебя.
-- И тебя, -- гостья поклонилась тоже. Дождалась, пока легкие шаги и шелест затихнут вдали, и пошла вперед. Вокруг нее тесно сомкнулись стены. Крыльями и кожей кенигин ощутила влажное, теплое дыхание изрытых пустотами камней. Наконец один уперся в правый бок. Зажмурившись, быстро -- чтобы не раздумать -- крылатая нажала на него. Кусок стены скользнул в сторону, и в лицо Сель невесомо дохнула смерть.
Кто-то думал превратить темницу в уютное жилище, да так и не успел, спасаясь бегством. А боль, стыд, гнев, удесятеренные силой, освобожденной из крыльев, остались. Загустели, не найдя лазейки в защитной цепи. И Сель ощутила себя бабочкой в янтаре. Бесполезной игрушкой показался выстроенный заранее воображаемый щит. Кенигин сжала зубы. Она лучшая! Она это докажет. И все равно невольно подергала закрывшуюся дверь.
-- Сна-ру-жи...
-- Что? -- крылья вскинулись, выдавая испуг.
-- Открывается... снаружи, -- голос сипел и булькал, словно дырявые мехи.
Сель сверкнула серо-зелеными глазами:
-- Вот стерва!
-- Кто?
-- Ронха.
Сунула походню в гнездо. Брезгливо переступила ком сброшенных на пол окровавленных простыней и совсем бесстрашно склонилась над постелью. На гостью уставились глаза: мутные, в красных прожилках -- с узкого лица с удлинившимся носом и обметанными губами. Подбородок крепкий, скулы высокие; глаза уходят к вискам -- прямо под похожий на рубец ронд. Кожа бледная и влажная, как у лягушки.
-- Элвин?
-- Я тебя не знаю.
-- Я Сель, кенигин Карма. Меня позвали тебе помочь.
-- Мне уже помогли. Спасибо.
Губы и ресницы дернулись, а тело, лежащее на боку, осталось неподвижным. В позе зародыша -- руки и ноги скрещены и подтянуты к груди. Так легче переносить боль и можно чувствовать себя защищенной.
-- Я рада, что ты меня понимаешь, -- Сель опустилась на край постели. Отвела со лба Элвин налипшие волосы. Словно невзначай коснулась ронда. Алый -- в цвет крыльев. Или нет? -- И не станешь... мешать.
Плечи девушки едва заметно шевельнулись, и тут же она вцепилась зубами в подушку, глуша стон. Сель заметила, что насыпка рваная и бурая, и в дыры торчит мох.
Словно плавая в жидком дыму, кенигин вытащила из обещанного сундука полотенца, поставила около постели тяжелый табурет, тщательно вытерла липкое сиденье. Накрыла полотенцем. В строгом порядке разложила на нем нужные травы и расставила пузырьки. Обрадовалась, найдя в боковом кармашке сумы полые иглы лестовника -- почему-то думала, что позабыла их в спешке. Элвин следила внимательно, и давление на ронд Сель как будто уменьшилось. Крылатая незаметно перевела дыхание. Привычная работа привела тело в равновесие, а мысли в порядок.
-- Подожди, я помогу тебе сесть.
-- Я сама.
Сель отвернулась, чтобы девушка не смущалась собственной слабости. И стала обстоятельно объяснять:
-- Сначала мы уменьшим твою силу. Сейчас она опасна для окружающих и, главное, для тебя самой, -- пальцы Сель ловко откупорили пузырек. Раскатили иглы. Несколько она рассмотрела, щурясь, вертя перед глазами -- крылатые плохо видели в полутьме, -- выбрала одну, пальцем проверила острие, обмакнула в пузырек. Кивнула себе самой. -- Позже ронд нащупает равновесие и будет брать из мира ровно столько силы, сколько требуется. А пока мы ему поможем. Раз темнота не справилась. Это яд пиявки, -- кенигин встряхнула иглу. -- Он не даст крови свернуться и ослабит боль. Все понятно?
Элвин слабо кивнула. Она сидела в постели сгорбившись, подтянув к подбородку правое колено. Неровно обрезанные волосы падали на глаза. Сель поставила перед девушкой миску, а в руку вложила кусок мягкой ткани.
-- Потерпишь? Не хочу давать тебе дурман: если силой не управлять -- от Реморы ничего не останется.
-- Ну и пусть! -- тяжелая ненависть выплеснула наружу так неожиданно, что Сель будто ударили под колени. Взмахом крыльев она вернула равновесие, с трудом поймала опрокинутый пузырек и еще какое-то время ползала под кроватью, собирая рассыпанное.
-- Скрежет тебя побери! -- сопя, она смахнула вылезшие из кос волосы и старательно заткнула пробкой уцелевшее зелье. -- Это яд болотной пиявки! Ты же не пробовала их ловить!
-- Мне кажется, что ты меня любишь.
-- Что?
-- Ашад меня не любила. Иначе никогда бы...
-- Ашад умерла. Теперь ты кенигин Реморы.
Бледное лицо дернулось, но больше ничто вокруг не ломалось и не падало, и Сель вздохнула с облегчением.
-- Давай умоемся, -- в ход пошел пузырек с огуречным настоем.
-- Волосы подбери, -- резким движением Сель воткнула в ронд Элвин иглу. -- Не выдергивай!
Девушка коротко и тяжело дышала.
-- Подставь чашку, -- кровь из набухшего ронда потекла сквозь иглу. Сель, обхватив пальцы Элвин с зажатой тканью, вытерла брызги с виска и щеки. -- Оботрешь, если понадобится. А я пока наведу порядок. Где эти тетехи копаются?
Продолжая болтать, она водрузила на треногу опрокинутую жаровню, раздула угли, поставила кипятиться воду, набрав под струйкой, стекающей из отверстия в стене. Испорченными простынями протерла пол.
-- Нашли рабыню, -- пыхтела Сель, -- драпировки повесить -- и то не умеют. Что скукожилась? Тебе не холодно? -- спросила заботливо, хотя камни пола и стен излучали тепло -- башни всегда растут над горячими источниками. -- Постель потом поменяю.
Она помешала кипяток большой деревянной ложкой. Бросила туда смесь пустырника и кошачьего корня и пригоршню цветных светящихся мхов со стены. И мысленно поторопила Ронху. На этот раз зов не потерялся. Через какие-то семь минут дверь поехала в сторону.
-- Нет! -- чужой стыд кипятком ожег спину.
Кенигин, распахнув крылья, заслонила собой дверной проем:
-- Оставьте все на пороге и уходите. Я скажу, когда будет можно.
Девочки-служанки поставили на пол принесенное и отступили, кланяясь. Сель перенесла к жаровне, осмотрела и обнюхала кувшины, проверила остроту игл, облизала проколотый палец. Сняла салфетку с подноса с едой. Кинула в рот горсть изюма. Потянулась:
-- Хорошо!
И стала по капле цедить в булькающее варево вино и молоко.
Снятый с огня котелок поставила остужаться в источник.
-- Повернись, пожалуйста. Я осмотрю твою спину.
-- Нет! -- Элвин откинулась на локти. Чашка с колен опрокинулась, отметив свой путь липкой бурой полосой.
Сель выдернула из ронда Элвин иглу, зажала ранку тканью. Сказала строго:
-- Не будем играть, кто сильнее. Ты обещала. Тем более что все равно никто не сможет равняться с тобою силой. Никогда.
-- Я этого не просила.
-- Но это есть. Поддержи вот тут, -- она забинтовала лоб Элвин и легким нажатием рук заставила ее лечь. Деревянной трубкой послушала сердце. -- Уже лучше. Но все равно слишком быстро. Я напою тебя с ложечки. Стыдиться не надо. И воины теряют крылья.
"И ломаются от этого. Если прежде не умрут от боли и кровопотери -- так быстро гонит по жилам кровь шестикамерное сердце. Или высвобожденная сила не уничтожит тех, кто вокруг, и их самих. Зато лечить такое -- я умею. Опыт"...
В тоске и гневе Элвин можно было утонуть.
-- Воины?! -- привстав на локтях, девушка комкала одеяло. -- Как с детоубийцей! Предателем!..
Сель отжала невидимую петлю на горле:
-- Власть... -- это... ответственность.
-- Ты -- за них?!
Кенигин шумно отхлебнула из котелка.
-- Позволь мне... напоить тебя... и осмотреть рубцы, -- произнесла она аккуратно, -- а потом поговорим. Если захочешь.
-- За что они Ромку убили?
-- Кого? -- ложечка в руке Сель дрогнула.
-- Ромку, -- огромные глаза Элвин смотрели на нее -- и не видели. Сначала опоили зельем...
"Обрядовая Чаша прощания"...
-- ...а потом сожгли. Прямо в воздухе. Я бы согласилась... остаться. Я бы... для него...
-- Элвин...
-- Мы хотели вырастить башню. Чтобы... красиво, -- из уголка глаза потекла слеза, Элвин нетерпеливо смахнула ее рукой.
Радужки Сель загорелись зеленью. Она забыла про страх и боль.
-- Ты... вправду веришь, что это под силу двоим?!.. Тише, обожжешься, -- кенигин удовлетворенно взглянула на опустевшую ложку. -- Мне жаль тебя разочаровывать, но... новых башен не было последние... семьдесят лет. Вылет... вот, пей... всего лишь очень красивый обряд, знак совершеннолетия. А после новые пары или гибнут, или прибиваются к старым башням, что обновляет кровь, -- она задумчиво повозила ложкой в остывшем вине. -- Ремора -- прекрасное владение...
-- П-по... твоему... лучше синица в руках?
Сель помогла Элвин снова лечь. Зеленые крылья шевельнулись, разогнав по темнице приторно-терпкие ароматы снадобья:
-- Передо мной стоял тот же выбор. Семь лет назад.
-- Я не хочу... быть плодящейся тварью! -- процедила Элвин сквозь зубы. -- Ложиться под каждого, в кого ткнет пальцем коронный совет!
Сель хмыкнула:
-- Я сама выбираю. И не так уж часто.
-- А потомство?
-- Много -- не значит хорошо, -- кенигин лукаво скосила глаза. -- Ты еще просто не знаешь, каково это: когда башня дышит твоим дыханием. Ну вот, сердце бьется медленней. Тебе легче, правда?
-- Не... надо.
Сель поставила на колени поднос с остывшим ужином, стала с аппетитом есть.
-- Тебе нечего стыдиться, -- она облизнула мед и масло с пальцев. -- Тебя хотели удержать, ты сопротивлялась. И коронный совет поступил согласно закону. Не скажу, чтобы мне это нравилось... -- кенигин осмотрела липкую ладонь. Умылась в источнике. Помогла покорившейся Элвин перевернуться на живот, закатала кверху сорочку.
Тот, кто отсек юной кенигин крылья, был опытен и аккуратен: срезы прошли вровень с кожей. Их прижгли и залили древесной смолой. Вмешательства Сель не требовалось. Кенигин провела по ранам пальцем: под подушечкой словно катались упругие шарики. Сель промолчала, выровняв дыхание: не хотелось дарить девочке напрасную надежду.
-- Не дрожи, я уже закончила.
Элвин разжала зубы, стиснувшие подушку. Мгновенно перевернулась набок, укрываясь до подбородка.
-- Милая, -- Сель смотрела, не отводя глаз, -- мне вовсе не мерзко и не противно. Ну, больше не будешь умирать?
-- Я не собиралась.
Элвин подтянула к груди колени, обхватила их руками -- точно защищалась. Но глаза смотрели твердо, а брови были упрямо сдвинуты.
-- Я все равно уле... убегу.
Сель встряхнула стопку свежих простыней.
-- Равновесие удерживать научишься не сразу. Будешь падать, может быть, расшибаться. Но ты справишься. У людей ведь получается.
Лицо девушки окаменело. Сель усмехнулась с легкой издевкой:
-- Вот не думала, что ты их презираешь. Кстати, война со скрежетами началась, когда Светлый Воин взял за себя людскую женщину. В нас течет ее кровь.
-- Дама Сель...
-- Да?
-- Почему... зачем ты... со мной?
Кенигин почесала переносицу. Посмотрела, как зеленая волна скользит по взметнувшимся крыльям.
-- Ну... ты очень на меня похожа, -- "Только отважнее. И наивнее". -- Я тоже мечтала о журавле в небе.
Влажная, как у лягушки, рука сцепилась на запястье:
-- Помоги... мне... отомстить.