Запорошило метелью, ветер клонит Дальний Лес
И в такую непогоду менестрель в шалаш залез
Он дрожит, дрожит, бедняжка, заметает ветер путь,
Холодна пустая фляжка, тянет сердце отдохнуть
Наш Сианко бедолага, хоть собою и хорош,
Но едва он рот раскроет -- пробирает сердце дрожь
И костра он не разводит - ну какой костер в метель,
И до дрожи руки сводит, и сугроб ему постель
Только лютня согревает душу бедную его,
Он ее в костер бросает, и не видит ничего...
Потому что стынут слезы на щеках его в мороз
Замерзают, опадают и цепляются за нос
Ах ты, рыжая подружка нежной юности моей,
Принеси мне с чаем кружку, накорми и обогрей
Но молчит, молчит округа, и не видно ничего
Ни соседа, ни обеда, ни огня ни одного
Млеет сердце, сердце ноет, головы уж не поднять.
Менестреля успокоят лишь отец его и мать, пам-па-па
Но с родимого порога он ушел в лесную даль
Сиротинушкой остался, менестреля очень жаль
Он лежал, себя жалея, и к утру катилась ночь,
Умирал он не робея, и никто не мог помочь
Только белочки и зайцы прибегали посмотреть
Как дитя мевреттской крови собиралось умереть
Вот в снегу он распростертый, уж совсем заледенел,
И злой дядька торжествует, он давно того хотел.
Понеслись по лесу кони, заметался стук копыт
Менестреля отыскали - бездыханный тот лежит.